Кавказ. Выпуск XXVI. Сказания горских народов - Евгений Захарович Баранов

Великая скорбь покорила его. Перестал желать жить. Силы его иссякли. Амиран двигался медленнее, склоняясь к земле горбатой спиной. Доспехи его, покрытые багряной кровью, почернели. Лицо блистательное погасло. Амиран споткнулся, упал грудью на меч, торчавший из земли. И умер.

X. Воскрешение Амирана

Несчастная Камари видела гибель героя. Поспешила к нему, преклонила колени, упала на бездыханное, недвижное тело, проливая слезы.

Поле битвы вокруг них, и незримое небо над ними, и весь мир затихли в безмолвии ожидания. Пустынно, мрачно было вокруг. Мир вымер.

Из темной норы выбежал серый мышонок. Подобрался к телу богатыря, облизал кровь, застывшую на сухой земле. Оскорбилась в горе своем девица Камари. Сняла сандалию, бросила в мышку, убила серого зверька. Некоторое время спустя вышла из норы мышь-мать. Нашла свое дитя убитым, сказала красавице плачущей:

— Плачь, плачь, несчастная. Из-за тебя погибли герои. Из-за тебя умерли отец-царь и пресветлый герой Амиран. Ты сидишь сложа руки, льешь слезы. Это ли называешь ты любовью к ним? — Гляди, свое порождение верну я к жизни. Ты же, убийца дитяти, горюй и плачь.

Мышь-мать обежала вокруг трупа детеныша, поискала недолго, нашла травку. Приложила стебель травы к голове и ранам мышонка — и воскрес он.

Изумленная Камари, дочь царя, следила за мышью-матерью, не переводя дыхания. Вот скрылись мышки в норе. Прекрасная девица нагнулась, подняла травку. Обошла с ней вокруг тела возлюбленного, испытывая дрожь восторга в груди. Приложила стебель к голове и ранам возлюбленного — и свершилось чудо: воскрес Амиран, восстал он с ложа смерти.

XI. Амиран и Амбри-богатырь

Всех победил Амиран; думал он: нет никого сильнее, славнее его. Спрашивал встречных:

— Эй, не слышал ли ты о героях, о богатырях? Кого еще не победил я, непобедимый?

Жажда подвигов, славы, возвеличения имени своего овладела им. Встретился ему странник из отдаленных земель. Рассказал о царстве, где живет никем не побежденный богатырь, Амбри — имя его. Убивает Амбри-богатырь львов, как кошек. Одной рукой звезды достает, другой земную утробу ворочает.

Воспламенилось Амираново сердце, неукротимо-гневное. Домой не заехал, погнал коня в страну, где жил Амбри.

Увидели его Христос-Бог, крестный отец Амирана, и спутники Христа, бывшие при крещении младенца Амирана: Гавриил и Георгий.

Сказал Георгий:

— Если Амбри одолеет Амирана, не будет ли это оскорбительным для Христа-Бога, крестившего героя?

Возразил Гавриил:

— Если Амиран одолеет Амбри, гордость его возрастет, станет неслыханной. Амиран возомнит себя богоравным, он Бога вызовет на поединок, неукротимый!

Христос выслушал, сказал, улыбаясь тихо:

— Пришла пора призвать слугу нашего Амбри-богатыря в небесные чертоги. Смерть Амбри избавит Амирана от позора поражения, предостережет путь гордости его.

И произошло по слову Христа.

Амиран встретил при въезде в аул, где обитал Амбри-богатырь, печальное шествие. На огромной арбе везли тело Амбри-богатыря, двенадцать пар быков едва тащили арбу. Рука Амбри-богатыря не поместилась на арбе, упала на землю, волочилась, проводя глубокую борозду. За телом богатыря ехала его мать, с плетью в руке. Увидела Амирана, сказала:

— Не ты ли зовешься Амираном? Не о тебе ли прошел слух, будто хочешь помериться силами с моим сыном?

Подтвердил слух Амиран, говоря:

— Да, печальная вдова, да, скорбная мать, это я.

Тогда сказала ему:

— Видишь, волочится рука сына по земле. Непристойно это, подыми.

Наклонился Амиран с седла, хотел поднять: не поднял. С коня сошел, схватился за руку Амбри-богатыря, тянул ее, земля вогнулась под Амираном: не поднял. Тогда мать Амбри-богатыря подняла упавшую руку сына, не сходя с седла, плетью. Сказала при этом:

— Ты, слабосильный, хвастался силой своею. Не наказываю твою дерзость лишь из уважения к памяти матери твоей, имя которой Дали. Иди.

Огорчился Амиран, женщина пристыдила его. Возроптал он, прося у Бога прибавить ему силы. Бог внял просьбе нареченного сына любимого. Наградил его силой трех разбушевавшихся потоков, трех горных обвалов и девяти буйволов.

Прибавка силы не успокоила героя. Горечь стыда жгла сердце его, гневом отвечало сердце богатыря. Шел он, словно в безумии. Рвал с корнем столетние деревья, опрокидывал храмы, разрушал высокие башни из камня.

Шел ураганом по земле, глядя на небо с вызовом. Сердило его, что не может сорвать с неба звезд — светильников Божиих, разметать созвездий — престолов всемирного храма Господня.

XII. Единоборство с Богом

Встретил Амиран Христа, не преклонился пред Ним, дерзко вызвал Его:

— Померяемся силами!

— Остановись, человече, не тебя ли крестил Я в люльке у трех дорог, сходящихся к потоку Яману? Не наградил ли тебя Я многими дарами; чего хочешь от Меня, Амиран из рода Дареджанов?

Амиран утопил свой разум в море гордости:

— Вызываю Тебя на бой, — повторил.

И принял Бог вызов человека.

— Вот, — сказал Христос, — мой посох. Вот, Я вонзил его в землю. Попробуй вырви его.

Усмехаясь, взялся Амиран за посох, рванул его — посох не двинулся. Чем сильнее тряс его, тем глубже уходил в землю посох. Ибо, по слову Христа, посох пустил корни, обняв ими Вселенную; вершина его ушла ввысь, упершись в сердцевину неба неподвижную.

— Что же ты, гордец, где твоя сила? — спросил Бог. И разгневался на Амирана, прокляв его. Приковал его к посоху-древу, сдвинул над скованным вершины гор Мкинвари и Гергеты, дабы навсегда лишить его радости видеть небо и землю в свете, дабы вечная тьма стала уделом крестника Божия, восставшего на Него.

Определил Бог, чтобы ворон ежедневно приносил Амирану хлеб и чашу вина. Приставил к Амирану двух псов: белого и черного. Псы, чередуясь, лижут цепи, желая освободить господина своего. Цепь истончается, и тогда, в предчувствии освобождения, приподнимается Амиран и окрыляется душа его надеждой.

К утру Страстного четверга цепи так тонки, что готовы распасться. Загораются взоры скованного, глядит он без устали на чередующихся псов. И в это мгновение все кузнецы Грузии идут к наковальням и ударяют по ним трижды тяжелыми молотами. Они произносят при этом слова молитвы смирения пред Господом и осуждения дерзости Амирана.

Снова крепнут тогда Амирановы цепи, снова прикован он на целый год к Мировому Столбу. Звук молотов грузинских кузнецов приводит скованного в уныние. Он проклинает весь род кузнецов, грозится истребить его, когда упадут его цепи, но не падают цепи.

И так, от года к году, мучается скованный Амиран, переходя от отчаяния к надежде. Верные псы, белый и черный, бродят вокруг него, лижут цепи.

Предназначено Амирану мучиться скованным до последнего Судного Дня.