Операция "Эликсир" - Сергей Борисович Рюмин
Я вспомнил дядю Сашу Замятина, что жил в соседнем доме со мной в поселке Химик. Лет десять он копил деньги, мечтая купить мотоцикл «Яву». Купил. Катал нас, ребятишек, благо мотоцикл купил с коляской — «Ява-350». Ездил на рыбалку с семьей и друзьями. А через два месяца кто-то вскрыл гараж и угнал его мечту. Ни воров, ни «Яву» так и не нашли. Нет, дядя Саша не запил, не умер от горя. Он просто как-то потерял интерес к жизни, словно потух, превратившись из жизнерадостного мужика в волочащее ноги существо.
Дед ухмыльнулся, нахмурил брови:
— Так, милок, в жизни есть овцы, а есть волки. Понимаешь? Вся наша жизнь, она такая. Овец стригут. Волки тоже есть хотят.
Он скривился. Я смотрел ему в глаза. Он не выдержал первым, опустил глаза вниз.
— Есть и псы цепные. Они овец стерегут, чтоб шерсть только их хозяевам доставалась.
— Знаешь, дед, — ухмыльнулся я. — Только вы не волки. Вы шакалы. И залезли вы не в овчарню, а к тигру в логово. Понял?
Дед поднял глаза. Кажется, он напугался.
— На востоке вот ворам руки отрубают, чтоб неповадно было дальше воровать. Хороший обычай. Надо бы и у нас его ввести.
— Это не по закону! — взвизгнул дед. Его наконец проняло.
— А я тебе не прокурор, — отрезал я. — Но воровать ни ты, ни твои ублюдки больше не будут.
Визит к дяде Гоше занял у меня немногим больше часа. У деда, Кита и Золотого я «мертвой» силой повредил руки ниже локтей. Навсегда, на всю жизнь. И, конечно же, про меня и мой визит они напрочь забыли.
К дому скупщика краденого Хомяку я подъехал на «Росинанте». Надо же своё имущество на чём-то вывозить.
К моему удивлению, Хомяк жил не один, а с семьей: женой и двумя дочерьми. Зайдя к нему в дом, я быстро соориентировался и вместо паралича погрузил их, кроме хозяина дома, в сон. Хомяку достался паралич.
Я вытащил его за шиворот (а как иначе?) на кухню, бросил на пол. Отменил паралич, обездвижив ему руки-ноги, пнул в живот, чтобы он въехал в ситуацию.
— Где мои вещи, которые тебе дядя Гоша с пацанами передал?
— Кккакие вещи?.. — при виде меня Хомяк стал заикаться.
— Жить хочешь? — спросил я, вытащив из кухонного ящика здоровый столовый нож. — Сначала тебя, потом до твоей жены очередь дойдет… Или сразу в сарай пойдём?
Хомяк, невысокий лысеющий толстячок, обреченно согласился:
— Пойдём…
Я «оживил» его, поднял на ноги.
— Веди!
Он прямо в домашних шлепанцах повел меня в сад. Сарай стоял на задворках. Обычный деревянный сарай, крытый рубероидом. Я на секунду усомнился в словах Собачкина-Барбоса. Хомяк пошурудил ключом в большом навесном замке, открыл дверь. Внутри хранился всякий хлам: ведра, лопаты, старый деревянный сервант, в котором стояли всякие жестяные баночки с гвоздями-шурупами-гайками. И никаких признаков тайника.
Я слегка пнул Хомяка коленом пониже спины, пихая его вперед:
— Ну, чего встал? Погреб открывай свой!
Он прошел в дальний угол, поднял один рулон рубероида, сбросил в сторону, потом другой, третий. Под ними обнаружился широкий люк с большим кольцом. Хомяк с видимым усилием приподнял его, откинул вбок — он оказался на петлях:
— Всё там!
— Лезь!
Хомяк замешкался.
— Лезь, говорю, первым! — повторил я. Хомяк щелкнул выключателем. Проём люка осветился. Он осторожно ступил на лестницу, спустился вниз. Я взглянул вовнутрь, присвистнул. Погреб оказался достаточно глубоким. Я спустился следом, огляделся.
Схрон был не только глубоким, но и большим — метра три в ширину, метров пять в длину. В высоту — не меньше двух с половиной метров. Стены забетонированы. В углу вентиляционная труба. Вдоль стен выстроились самодельные деревянные стеллажи. Чего на них только не было! Картонные коробки с одеждой, обувью, телевизоры, радиоприемники, фотоаппараты, аккуратные коробки-футляры, похоже, что с музыкальными инструментами; какие-то чемоданы, сумки, мешки. В дальнем углу отдельно лежали несколько ружейных футляров и, судя по их виду, не пустых.
— Где мои шмотки? — спросил я.
— Забирай! — Хомяк пнул ногой три железные канистры, две чистые, из-под воды, одна из-под бензина. Судя по звуку, они были пустые.
— Почему три? — скривился я. — Почему пустые? Где инструмент? Лампочки, в конце концов?
Лампочки меня в данном случае не интересовали. Изнутри поднялась удушающая волна гнева и неукротимой злобы. Хомяк, видимо, почувствовал это, поспешно отошел от меня подальше, быстро-быстро заговорил:
— Мне всего три канистры пустые принесли. Сказали, спрятать подальше, а попозже кому-нибудь спихнуть. Никаких инструментов и никаких лампочек мне не передавали. Не знаю. Всё. Что отдали — вот!
Последние слова он прокричал.
— Понятно, — выдохнул я. Волна гнева постепенно уходила.
— Что ж с тобой делать-то? — задумчиво сказал я и пошутил. — Прикопать что ли прямо здесь?
— Не надо! — Хомяк вдруг упал на колени. — Всё, всё отдам. Не убивайте меня, пожалуйста!
— Ладно, решим! — я ступил на лестницу. — Поднимай их следом за мной!
Пустые канистры я кинул в багажник. Можно было, конечно, забрать в качестве компенсации какой-нибудь набор инструментов (я там в погребе приметил пару красивых чемоданчиков, наверное, импортных), но брать ворованное душа не лежала.
Хомяка, как и его членов семьи, я погрузил в глубокий сон с расчетом часа на три-четыре. Сам подъехал к будке телефона-автомата, опустил «двушку» и набрал номер Шишкина.
— Привет, Вениамин Вениаминович! — радостно поздоровался я, услышав знакомый голос. — Это Ковалёв беспокоит. Я хочу спросить, ты такого Хомяка знаешь?
— Знаю, — усмехнулся Шишкин. — Как не знать?
— Знаешь, что он скупщик краденого? — спросил я.
— А то! — засмеялся в трубку Вениамин Вениаминович. — Кто ж этого не знает?
— В сарае, что у него в саду, в погребе, целый склад, — сообщил я. — Даже свет включается. А еще там
