No pasaran! Они не пройдут! Воспоминания испанского летчика-истребителя - Франсиско Мероньо Пельисер

Этого не произошло. Разумное руководство воздушными силами, организованность и дисциплина были в те дни редкими качествами. Боевые вылеты выполнялись без учета стратегической, а иногда и тактической целесообразности. Главный упор делался на не всегда разумные требования наземных частей, на полеты в горах Гвадарама и северо-востоке от Мадрида, непонятно почему считающиеся тогда самыми главными и опасными секторами, и на самостоятельность, сообразительность, личную храбрость и смекалку летного состава.

Подготовка и анализ производимых или предстоящих полетов считались унизительной процедурой, и, таким образом, не только снижалась эффективность боевой работы, но доходило дело до анекдотических случаев. Первый мой боевой вылет в Гвадараму на бомбометание санатория, расположенного в горах на высоте 1950 метров, был одним из таких случаев. Кажется, что унтер-офицер Гарридо, пилот нашего самолета, даже не поздоровался со мной. Встретились около нашего «Бреге-XIX», молча надели парашюты и полетели. На высоте примерно три тысячи метров долетели до цели, и Гарридо пальцем показал его мне. В моем первом полете я только теоретически знал, как пользоваться визиром для бомбометания и общей теорией и расчетами для воздушной стрельбы. Как практически направить самолет на вертикаль объекта, сколько бомб сбрасывать и когда, я не имел никакого понятия. И так на каждом удачном заходе, примерно из каждых трех один, я сбрасывал по одной бомбочке из имеющихся двенадцати. Надо признать, что хотя и впервые, я бомбил весьма метко, но как ни странно, было очевидно и для меня непонятно, что пилот нервничал. Жестикулировал и что-то кричал. Вследствие моих тщательных и неторопливых действий мы находились над целью около двух часов, пока я не сбросил последнюю бомбу моего комплекта. Прилетев обратно в Хетафе, мой унтер набросился на меня, размахивая руками с негодованием, но... без голоса. В результате полутора часов непрерывных воплей Гарридо совершенно охрип. Оказывается, надо было, стуча по голове или по Плечам пилота, направить его на вертикаль объекта и бомбить сериями из 6 бомб из наличия 12 штук или хотя бы по 3 бомбы за раз. Такое безобразное отсутствие договоренности или инструктажа было тогда привычным явлением.

Надо признать, однако, что летное мастерство летчиков было очень высокое, а презрение к опасности и отвага — безграничны. Мне посчастливилось летать с такими прекрасными военными летчиками, как алфересы Салвоч, Арсега, Хименес, Рикоте, Луруэнья, лейтенант Рамос и другими. Особенно помню полеты с алфересом Кремадес, пилотом громадной отваги. Полеты на разведку в Атиэнза, Алмазан, Навалперал, то есть в глубокий тыл противника, мы выполняли на такой низкой высоте, что с борта «Бреге» были слышны пулеметные и винтовочные выстрелы с земли по нашему самолету. Летая на «Бреге» на разведку, помню, как недалеко от Сория обнаружили

два «Бреге» противника, наверное, с ближнего аэродрома Логроньо, одной из основных баз противника. Кремадес, будто на истребителе, боевым разворотом, бросился на них, но они в крутом пикировании сумели от нас скрыться. В другом полете, недалеко от Авила, нас атаковал истребитель «Ньюпор-52». Согласно элементарным тактическим нормам, наше дело было плохое. Теоретически мы должны были погибнуть. Пилотируя наш залатанный бомбардировщик «Бреге» и набирая высоту, Кремадес принял бой с истребителем, разворачиваясь на него и под него, чтобы дать мне возможность открыть огонь. К счастью, видимо, что-то случилось с «Ньюпором» на вооружении, и у меня после первой же очереди пулемет заело. И так после ряда сложных фигур маневрирования мы удалились в противоположных направлениях и бой кончился вничью.

Эти дни мы ясно ощущали наше моральное и материальное превосходство, не зная, что наши усилия направляются не туда, куда это было бы нужно. Сегодня понимаем, что отвлечение нашей авиации на второстепенные направления позволило тогда мятежникам наращивать и укреплять свои силы, расширить свою территорию на юге и после занятия Бадахос, 14 августа, объединить мятежный юг и север страны.

2-й период.

С середины августа 1936 г. до появления на фронте первых советских истребителей в ноябре 1936 г.

В этот период помощь фашистских правителей Италии и Германии своим единомышленникам в Испании принимает значительные масштабы. 15 августа появляются на южном фронте под Гранадой первые «Хейнкели-51», немецкие истребители, максимальная

скорость 330 км/час, биплан, вооружен двумя синхронными пулеметами. К этому времени более 25 трехмоторных «Юнкерсов-52» выполняли полеты на бомбометание и на транспортировке африканских войск из Марокко на территорию мятежников.

Первые 12 истребителей «Фиат-32» прибыли в Испанское Марокко, Мелилья, 14 августа. В конце августа в Касерес уже организуется полк этих самолетов. Фиат-32 биплан, максимальная скорость 360 км/час. Вооружение — 4 пулемета, из них два крупного калибра 12,7 мм.

Впервые я встретился лицом к лицу с «Фиатом» в начале сентября. Летели мы на «Бреге» после бомбометания из Талаверы с лейтенантом Рамосом, когда на нас свалился с высоты незнакомый биплан с черным крестом на руле поворота. Это был «Фиат». Рамос перевел наш «Бреге» на бреющий полет, и я поливал пулеметным огнем самолет противника, как мне казалось, весьма эффективно. «Фиат» устроился плотно у нашего хвоста, немного ниже, и медленно поднимал нос. Считая, что это уже конец, я начал стрелять через собственное хвостовое оперение. Так повторялось три раза, и наконец «Фиат» с боевым разворотом и шлейфом дыма у хвоста повернул обратно, не сделав ни одного выстрела. Это было похоже на какое-то чудо. Хвостовое оперение нашего «Бреге» было изрешечено пулями моего же пулемета, которые тоже каким-то чудом не повредили управление самолетом.

Вторая встреча произошла тоже в сентябре; возвращаясь из полета в Санта Олальа, тоже с лейтенантом Рамосом, на этот раз менее удачно, с пробитым мотором пришлось вынужденно приземлиться около наших передовых линий, где, попутно будет сказано, безответственные лица увезли наши парашюты. Еще раз невредимым наш экипаж вернулся в Хетафе.

Подавленная большим количеством итальянских и немецких истребителей, таяла наша авиация. Гибли в неравной борьбе наши замечательные летчики, падали наши самолеты. Моральная и физическая нагрузка наших пилотов-бомбардировщиков, «Бреге-XIX» в основном, была значительная, так как мы ежедневно летали на встречу с воздушным противником, сильно превосходящим нас. Но у считаных наших летчиков-истребителей напряжение было несравнимо больше.

Противопоставить, если так можно выразиться, авиации противника, кроме наших старых «Бреге» и «Ньюпоров», мы могли только считаное количество французских истребителей «Девуатен» и «Лоары», поступивших из Франции, но без вооружения. Поступили также десяток двухмоторных бомбардировщиков «Потез-54», скорость не более 160 км/час,