Кровавый лед Кронштадта. 1921 год - Владимир Виленович Шигин

Первым выступил комиссар Балтфлота Н.Н. Кузьмин. Он сказал: «У нас, конечно, есть много недостатков, боль, причиненная войной, недостатки, которые есть следствие того, что крестьяне и рабочие не учились раньше управлять, им приходится наспех строить государственный аппарат. Но помните, что Кронштадт со всеми своими кораблями, с орудиями, как бы грозны они ни были, есть только точка на карте Советской России. Помните это, помните, что можно говорить о своих нуждах, о том, что там-то нужно исправить, но исправлять – не значит идти на восстание». Однако речь Кузьмина не нашла никакого понимания у делегатов. Тут же в зале Инженерного училища Н.Н. Кузьмин был арестован и его под конвоем направили на «Петропавловск».

Пробывший в тюрьме все 16 дней «третьей революции», Кузьмин впоследствии вспоминал: «В один прекрасный день явились, выстроили нас в шеренгу и говорят: «Снимайте сапоги, нам эти сапоги нужны на фронт». Мы сняли сапоги. Нам обещали дать рваные шинели, чтобы мы могли сшить себе лапти, но ни того, ни другого не прислали. У одного товарища были калоши, и мы по очереди путешествовали в калошах по тюрьме». А в это время Петриченко на очередном собрании «делегатов» объявил об «отобрании» обуви у заключенных как о крупном политическом мероприятии. Сборище анархиствующих «клешников», судя по сообщению мятежного «официоза», реагировало на это шумно: «Сообщение о реквизиции сапог у арестованных коммунистов в пользу красноармейцев было встречено громовыми аплодисментами и возгласами: «Правильно! Снять шубы!!!» На митинге был образован Временный Революционный комитет (Ревком) из 5 членов. Несколько позднее Ревком был увеличен до 15 человек. Председателем стал С.М. Петриченко. Ядро комитета составляли также старослужащие матросы с двух линкоров. О партийной принадлежности членов «ревкома» известно очень немного., т. к. большинство матросов не по одному разу переходили из одной партии в другу. Тогда это считалось обыденным делом. Сам С.М. Петриченко всегда симпатизировал анархистам и махновцам. Достоверным, безусловно, является и только что член Ревкома мастер Кронштадтского лесопильного завода В. Вальк был меньшевиком. Любопытно, что в члены Ревкома вошел «отец Сергий» (С.Т. Путилин) – «отец Сергий», бывший священник, отказавшийся от сана и работавший руководителем литературного кружка в Кронштадтском гарнизонном клубе. Весьма показательны и лозунги Кронштадта: «Власть Советам, а не партиям», «Да здравствует третья революция», «Долой контрреволюцию справа и слева». Относительно третьего лозунга демонстрировал отказ матросов от всех радикальных партий, как левых, так и правых. Провозгласив демократические принципы, матросы отныне не желали сходить с этого пути.

В тот же день были арестованы и доставлены на «Петропавловск» начальник Политуправления Э.И. Батис, комиссар бригады линейных кораблей А. Зосимов, комиссар крепости И. Новиков, вожак кронштадтских комсомольцев Е. Герасимов, многие комиссары частей и кораблей.

В первом же своем воззвании Ревком призвал большевиков: провести немедленные перевыборы Советов тайным голосованием, предоставить свободу слова для «анархистов и левых социалистических партий», ликвидировать политотделы, снять заградотряды, занимавшиеся пресечением торговли продуктами в обход государственной монополии, уравнять продпайки «для всех трудящихся, за исключением горячих цехов», освободить «политических заключенных социалистических партий», а также упразднить, т. н. «коммунистические боевых отряды». Заметим, что требования Ревкома были составлены обтекаемо и очень грамотно. Например, Ревом требует убрать заградотряды, а не свободу торговли, хотя суть требования одинакова. К вечеру вооруженные группы матросов заняли телеграф, телефон, редакцию и типографию «Известий Кронштадтского Совета» и другие учреждения города.

Следует сказать, кто коммунисты Кронштадта пытались дать отпор восставшим и как-то сорганизоваться. Попытку сопротивления возглавил начальник политотдела Кронштадтской морской базы В. Громов, который попытался собрать 2 марта всех коммунистов около штаба крепости. Это не удалось, т. к. вооруженные матросы заняли штаб. Тогда В. Громов решает собрать коммунистов в партийной школе Кронштадта, где имелась сильная ячейка из 80 членов партии. К ночи здесь собралась не менее полутора сотен коммунистов. Командование взял на себя Громов. Вооружившись, отряд ночью вышел на берег и, не встретив сопротивления, ушел в Ораниенбаум.

В первую же ночь с 1 на 2 марта Ревком произвел аресты оставшихся в Кронштадте активных коммунистов. Всего было арестовано было более 600 человек, включая комиссара Балтфолота Кузьмина. В Кронштадте пели новы частушки:

Всероссийская коммуна

Разорила нас дотла,

Коммунистов диктатура

Нас до ручки довела.

Подымайся, люд крестьянский!

Всходит новая заря —

Сбросим Троцкого оковы,

Сбросим Ленина царя!..

Известный конштадтский анархист Е. Ярчук так описал эти весенние надежды в следующих эмоциональных строках: «Был яркий солнечный день. Вся снежная пелена залива горела его лучами и, казалось, напоминала Кронштадту: продержись еще неделю, когда залив, взломав свои льды, унесет их в неведомую даль, то независимость могучего революционного очага была бы спасена».

Наибольшую активность в восстании с самого начала проявили команды двух линкоров «Петропавловск» и «Севастополь». К ним присоединились солдаты 560-го полка во главе с бывшим подпоручиком П.И. Красняковым. Кроме того, к восставшим примкнули: начальник артиллерии крепости, бывший генерал-майор А.Н. Козловский, начальник оперативного отдела крепости бывший подполковник Б.А. Арканников и еще около 20 офицеров.

Генерал-майор А. Н. Козловский в 1916 году

Однако большинство кронштадтцев, по-прежнему, держались достаточно пассивно. На фортах № 6 и «Тотлебен» гарнизоны вообще саботировали распоряжения Ревкома. Впрочем, противостоять восстанию тоже никто не стал. Матросы Революционного комитета не доверяли гарнизонам фортов, так на форт «Риф» было направлено – свыше 900 человек, на «Тотлебен» и «Обручев» по 400.

Ревком собрал на «Петропавловске» военный совет, в состав которого вошли бывшие офицеры Соловьянов, Арканников, Бурскер, бывший генерал Козловский и еще ряд лиц. Крепость и форты были разбиты на четыре боевых участка, разработан план мобилизации людских и материальных ресурсов, намечено взаимодействие сил и средств мятежной крепости. По окончании совещания Петриченко подписал, приказ о назначении Соловъянова начальником внутренней обороны крепости. собоа совещании 3 марта офицеры настойчиво предлагали решительные наступательные действия. В особенности важным они считали захват Ораниенбаума и Сестрорецка, где, как было известно, у кронштадцев имелись сочувствующие в воинских частях. Кроме того, в Ораниенбауме хранилось около 60 тыс. пудов муки, а запасы продовольствия в Кронштадте были ограниченны. Кроме этого, плацдармы на берегу Финского залива давал возможность непосредственного воздействия на Петроград. Это было единственно правильное в создавшейся ситуации решение. Однако лидеры восстания не решились, предпочитая засылать агитаторов. Но в данном случае члены Ревокома заколебались, понадеявшись надеялись на помощь извне, прежде всего, на рабочих Петрограда, проявив