Польский крест советской контрразведки - Александр Александрович Зданович
Особую активность в плане установления контактов с гитлеровской Германией проявляли эмигранты – представители так называемого Горного Кавказа.
Из источников советской внешней разведки стало известно, что в феврале – марте 1935 г. один из бесспорных лидеров северокавказской эмиграции Шамиль Саид-бей, внук имама Шамиля, наладил контакты с немецкой разведкой. На одной из встреч с ее представителем в Стамбуле он заявил, имея в виду магометанский Кавказ, что «кавказский национализм по духу во многом родственен нацизму»[863]. Некоторое время спустя берлинская резидентура Заграничной организации (АО) НСДАП в Турции направила в центр докладную записку под общим названием «О результатах и перспективах разведывательной работы против СССР». Вот, на что обращалось внимание в этом аналитически тщательно проработанном документе:
«При установлении связи с эмиграцией из России, в особенности с представителями азербайджанцев, северокавказцев и туркестанцев, мы руководствовались тем, что эти эмигрантские группировки могут быть связаны с нелегальными ячейками единомышленников в Советском Союзе, служащими в различных госучреждениях и в Красной армии.
Исходя из этих соображений, упомянутые эмигрантские организации представляют из себя самый подходящий материал для разведок иностранных государств, заинтересованных в свержении большевизма. К этому необходимо добавить, что северокавказцы и азербайджанцы обладают к тому же хорошими связями в высших турецких правительственных учреждениях, в том числе в Генеральном штабе.
Вполне естественно, что мы не можем оставить неиспользованными вытекающие из этого возможности, тем более что после победы национал-социализма в кругах этой эмиграции стала появляться большая и ясно выраженная симпатия к новой Германии.
Понятно, что организация азербайджанской партии Мусават обладает наибольшим опытом с точки зрения интересов разведывательной работы. К сожалению, до сих пор эта партия использовалась и контролировалась исключительно французской и польской разведками, и ее руководителей Расул-заде и М. Векилова следует рассматривать как агентов польской разведки…
Учитывая, что польская разведка по Кавказу активно действует и с территории Персии (курсив наш. – Авт.), мы намерены командировать доктора Джафар-Оглы в эту страну с целью создания там прочной базы для нашей разведки…»[864].
Архивные материалы польской разведки[865] позволяют утверждать, что летом 1935 г. ведущий деятель «кавказских горцев» Магомет Сунш-Гирей отправился в Берлин с организационными целями (его командировка финансировалась экспозитурой № 2). Из письма Сунш-Гирея, описавшего свое пребывание в Берлине, следует, что он встречался там с вышеназванным председателем «Антикоминтерна» д-ром Эртом, а также его членом – фон Дерингером. В состоявшейся между ними беседе они его заверили в том, что хотели бы установить тесный контакт с националистическим движением «кавказских горцев», а также что будут охотно посредничать в установлении его контактов с японцами. Сунш-Гирей согласился на сотрудничество с «Антикоминтерном», что же касается Японии, то он хотя в принципе и выразил свое согласие, но сокрушался по поводу ее недостаточной готовности к развитию такого сотрудничества, что, по его мнению, следовало из недооценки ею значения и роли эмиграции. Вслед за этим Сунш-Гирей встретился с д-ром Мейером Гайденхагеном (Meyer Heidenhagen) – референтом Имперского министерства пропаганды «по делам народов России»[866]. Гайденхаген, как и Лейббрандт, пожелал присылки в Берлин собственного представителя «горско-кавказской» эмиграции и заявил о том, что считает для себя честью установить с ним тесное сотрудничество. Как оплачивалось это сотрудничество в последующий период, точно установить не удалось. Сунш-Гирей, однако же, заручился поддержкой со стороны гитлеровцев. Из донесения экспозитуры № 2[867] следует, что в 1939 г. Сунш-Гирей во время пребывания в Варшаве находился в тесном контакте с А. Копчиньским[868] – сотрудником германского посольства в Варшаве.
Из документов экспозитуры № 2[869] также стало известно, что в 1935 г, Берлин посетил ведущий деятель крымских татар Джафар Сейдаметов – будто бы с целью выхлопотать у германских кругов согласие на учреждение там «Тюрко-татарского института». В действительности же речь шла об установлении тесного сотрудничества с гитлеровцами, что нашло подтверждение в беседах, проведенных им с теми же лицами (Лейббрандтом, Эртом и др.).
Туркестанская эмиграция в лице Чокаева Мустафы-оглы также проявила еще в 1933 г. стремление в плане установления контактов с гитлеровской Германией, а также (в 1935 г.) с Японией[870]. Сотрудничество с Японией должно было идти в направлении синхронизации военного выступления Японии против Советского Союза и вооруженного восстания в Туркестане. Также в этой связи точно не установлено, в каком именно направлении развивалось это сотрудничество и сколькими контактами с японцами смогла воспользоваться туркестанская эмиграция.
О финансовом и политическом сотрудничестве экспозитуры № 2 с гитлеровской Германией и фашистской Италией свидетельствует деятельность руководителя агентства «Офинор» Михаила Еремиева. В 1935–1936 гг. Еремиев установил контакт с редактором гитлеровского еженедельника «Volker Bund» («Народный союз») Вильгельмом Шэром (Wilhelm Schaer), доверенным лицом НСДАП, с целью взаимного обмена информацией. В 1937 г. Еремиев в письме в экспозитуру № 2[871] писал, что реализует политику «оси» Берлин – Рим, сотрудничая с соответствующими немецкими и итальянскими редакциями. В то же время он просит экспозитуру № 2 об оказании ему помощи в получении сведений о Советском Союзе, что должно было облегчить ему сотрудничество с гитлеровской Германией и итальянским «Антикоминтерном», активным помощником которого Еремиев уже являлся длительное время. Одновременно следует добавить, что Еремиев находился в близких отношениях с доверенным лицом Муссолини – д-ром Энрико Инсабато[872]. Таким образом, он стал своего рода посредником между германской и итальянской разведками, с одной стороны, и с польским 2-м отделом ГШ – с другой.
Помимо Еремиева, роль звена, связывавшего польскую разведку со спецслужбами нацистского рейха и фашистской Италии, в 1930-е гг. выполнял грузинский «прометеец», убежденный сторонник расчленения
