Русская Арктика: лед, кровь и пламя - Светлана Геннадьевна Самченко

Предложение было принято, и вся флотилия начала разворачиваться на обратный курс. Но толпа разнотипных пароходов – это вам не военная эскадра, транспортюги строю не обучены. Некоторые повернули последовательно, как проще всего это сделать в кильватере, другие – словно по команде «все вдруг» – одновременно, и строй смешался. «Ермак» все еще шел за «Пахтусовым», когда между ними вклинился какой-то посторонний пароходик. Чтобы не столкнуться с этим оболтусом, «Ермак» отвернул и оказался вне промеренного гидрографом фарватера.

Там-то и оказалась не нанесенная на карту мель – как впоследствии выяснилось, довольно обширная, около 200 саженей в диаметре, да к тому же – каменная.

Хуже всего было то, что ледокол завис на мели очень плотно, а погода действительно начала свежеть. Задул норд-ост. Стало быть, с направлением ветра синоптик ошибся – льды из Югорского Шара понесло не в море, а прямо сюда, к месту аварии…

Три немецких буксира, бывшие с флотилией, оставили на якорях свои лихтеры и подошли к «Ермаку», чтобы его разгрузить. Потом впряглись в концы и дернули ледокол за корму… Несмотря на то что «Ермак» сидел на камнях только носом и винты его были на свободной воде, мощности сдернуть корабль буксирам не хватило. Даже троим сразу.

Когда лед из Югорского Шара доплыл до стоянки «Ермака», буксиры бросили концы и сбежали. Это не трусость, читатель! Это, пожалуй, вполне законный в сложившихся условиях инстинкт самосохранения. Удар многотонного куска замерзшей воды ледокол сдержать, наверное, сможет. А впятеро уступающий ледоколу по водоизмещению буксир – вряд ли. К утру оказалось, что напором льда «Ермака» развернуло на мели на 180°, так что можно представить себе силу, с которой море этот лед несло!

18 августа начальник экспедиции полковник Сергеев по суше разведал ледовую обстановку по ту сторону Вайгача, в Карском море. И убедился, что прогноз погоды был все-таки отчасти правильным: льды рассеяло. Можно было бы идти дальше, если бы не ледокол на мели.

Тем временем при попытке помочь «Ермаку» в разгрузке получил повреждения носовой обшивки на уровне первой балластной цистерны гидрограф «Пахтусов». Когда он подошел к ледоколу, чтобы принять от него уголь в мешках, волной приподняло здоровенную льдину – и так треснуло ею в борт, что по стали пошли разрывы. Теперь другие пароходы, убоявшись льда, не желали приближаться к застрявшему сотоварищу, но разгружаться-то все равно надо, и чем быстрее, тем лучше. Пришлось часть запасов попросту выбрасывать в воду, что в условиях Севера, где каждый центнер хорошего угля на счету, выглядит непростительным расточительством.

В конце концов было решено: крупные транспорты должны попытаться все-таки выполнить задачу, пока погода окончательно не испортилась и море остается хотя бы относительно проходимым. Рано утром 20 августа два немецких коммерческих парохода, шедшие с товарами на Обь, поспешили в пролив. Лед им навстречу больше не плыл, назад немцы не пришли – значит, нашли свободный фарватер. Надо и остальным уходить? А как же «Ермак»?..

Принять окончательное решение помогла сама неприветливая к мореходам Арктика: тот самый лед, что транспортная флотилия встретила в проливе, когда ветер сменился на южный, поплыл прямо в бухту Варнека. Ждать, пока тебя на стоянке айсбергом покрупнее шибанет? Ну уж нет! Пароходы один за другим, осторожно расталкивая носами шугу и крошеные льдины, вылезли на свободную воду в проливе и собрались в путь.

И тут наконец немецкий буксир «Unterveser № 10» каким-то чудом в одиночку сдернул все-таки с мели «Ермака»…

Осмотр повреждений ледокола водолазом показал: несмотря на то что мель была каменистой, обшивка корабля пострадала мало. Не обошлось без деформаций, конечно, но жить можно. И в Карское море идти – тоже. Только вот одна беда: ледокол выкинул в море очень много угля. Если никто не поделится – дальнейшее участие в дальнем походе исключено. Делиться углем пароходы отказались: самим хватило бы! Пришлось для начала отправиться на бункеровку в Александровск.

Из Александровска «Ермака» отозвали в Питер, чтобы вручить ему ремонтное предписание: раз уж был на мели, то и отправляйся в Ньюкасл, где на свет появился. Инженеры, участвовавшие в реализации уникального на тот момент проекта, жаждут изучить, что бывает с таким кораблем, если ему придется на скорости в 10 узлов на камень въехать. Ну и деформации исправят, конечно… Потом, в связи с революцией 1905 года, «Ермак» занимался перебросками правительственных войск при подавлении восстаний, так что вернуться на Север не удалось и в этот раз.

Война закончилась для России сокрушительным разгромом. Вторая Тихоокеанская эскадра не успела снять осаду Порт-Артура – генерал Стессель сдал город еще тогда, когда корабли Рожественского находились у берегов Мадагаскара. Потом – Цусима с ее огромными и практически напрасными жертвами, капитуляция отряда Небогатова, унизительные условия Портсмутского мира, согласно которым надо было отдать Ляотешань и половину Сахалина, а также ограничить численность Тихоокеанского флота до двух крейсеров и полудюжины миноносцев… Не было среди нового командования русского флота энтузиастов изучения северных вод, экспедициями к полюсу бредили лишь мичмана и лейтенанты. «Ермак» так и остался до поры в составе Балтийской эскадры.

Дмитрий Менделеев в 1906 году написал:

«Если бы хоть десятую долю того, что потеряно при Цусиме, было затрачено на достижение полюса, эскадра наша вероятно, пришла бы во Владивосток, минуя и Немецкое море и Цусиму».

Впрочем, ледоколу хватало дел и на Балтике.

Крейсер 1-го ранга «Олег», бывший флагман цусимских разведчиков, выжил в том страшном бою, хотя досталось ему тогда крепко. После ремонта в филиппинской Маниле, у американцев, крейсер вернулся на Балтику и служил в учебном отряде, занимаясь подготовкой артиллеристов и навигаторов для возрождающегося после войны флота и едва ли не раз в полгода стабильно попадая в ремонт – сказывались вторичные последствия Цусимской баталии. А в 1908 году, снова из-за тумана, влип в такую историю, что врагу не пожелаешь.

25 сентября 1908 года «Олег» принимал участие в параде по случаю успешного завершения очередных учений и начала похода Балтийской эскадры в Биорке. На параде присутствовал император Николай II, выступивший перед командами с напутственной речью. После этого крейсер отправился в Кронштадт – пополнить запасы перед походом – и должен был после этого следовать в Либаву на соединение со своим отрядом. И тут – непогода… Полсуток блуждал в густом – хоть выбленкой его коли! – тумане, пока на скорости 13 узлов не нашел собственным килем большую банку на