Кто не с нами, тот против нас! 1918-1920 годы - Владимир Виленович Шигин

Части Григорьева, благодаря повстанцам, легко брал весной 1918 года, созревшие для советской власти города. Так 8 марта 1918 года Григорьев взял первый город на Черноморском побережье – Херсон, а 15 марта второй крупный город – Николаев. После этого флотский фактор вместе с матросским экстремизмом стали в григорьевском движении весьма заметными. Так, взятию Николаева (где накануне действовало одновременно пять властей: городская дума, совет рабочих депутатов, комиссар директории, совет депутатов германского гарнизона и французский комендант!) предшествовали договорённости местного Совета с находившимися в городе около 10 000 немцами о добровольной их эвакуации на кораблях Антанты. Григорьев же, идя на конфронтацию с Советом, слал немцам, по словам Антонова-Овсеенко, «нелепые» ультиматумы с угрозами, требуя немедленной эвакуации, присоединения к всемирной революции и т. п. Это только провоцировало немцев на сопротивление, срывало организованную передачу имущества, которое бросалось бесхозным, и т. п. В свою очередь григорьевцев торопил, сформированный после Херсона матросский анархический отряд, который решил во что бы то ни стало пробраться в город. Несмотря на всяческие препятствия Совета, боявшегося срыва договора с немцами и погромов, небольшая группа матросов сделала это (16 марта) и повела в городе дезорганизаторскую работу, освободив 200 уголовников. Вечером Совет, объявив город на военном положении, призвав рабочих к ружью, арестовал матросов и приготовился к отпору войск Григорьева. Но немцы к этому времени ушли, а с помощью прибывшего Скачко конфликт был урегулирован. При этом Григорьев продемонстрировал местному Совету стремление к «железной дисциплине», застрелив вожака-матроса в целях предотвращения погромов.

При этом Григорьев всячески стремился в Одессу, чувствуя там богатую добычу и отдых для своих потрепанных отрядов. В составе войск Григорьева, бравших Одессу, был отряд моряков при одном орудии и отдельные партизанские «морские сотни». Кроме того, во взятии Одессы участвовал неподчинённый Григорьеву крупный матросский отряд Карамышева, численностью 1–1,5 тысяч человек. Всего же матросов, скопившихся в районе Николаева, было несколько тысяч, и они составляли большинство в григорьевских войсках, бравших Одессу. Именно матросы первыми и ворвались в Одессу 6 апреля, не обращая внимания на все договоренности об эвакуации с французским командованием. В радиограмме из Одессы от 7 апреля 1919 года о захвате города, опубликованной в газетах, сообщалось: «После неимоверных усилий и жертв таврических матросов – французы, греки, румыны, тюркесы, добровольцы и прочие наши враги разбиты под Одессой трижды наголову, в страшной панике бежали, оставили колоссальные трофеи, которые не поддаются учету». После столь легкого взятия Одессы и производства Григорьева в комдивы, с представлением его к ордену Красного знамени Антонов-Овсеенко, дал «левое» предписание Одесской группе войск (командующим ее был назначен Н. А. Худяков) готовиться для энергичного наступления на Румынию. Идти походом на Румынию должен был и Григорьев. Однако он, несмотря на все запреты, с богатыми трофеями мануфактуры двинулся на отдых в район своей «столицы» Александрии. Матросы же из его отрядов остались в основном в Одессе, где влились в местную особую анархо-бандитскую матросскую среду, которая и определяла реальную власть в городе.

В Одессе, до занятия ее красными в 1918 году, шли чуть ли невооружённые бои между белыми и анархо-бандитским элементом города. Большую роль здесь играли антисемитизм добровольцев и еврейское происхождение главы одесских урок Мишки Япончика (М. Винницкого) и его «подопечных». Важной особенностью Винницкого, было его стремление оформить бандитизм под революционную деятельность, прежде всего под анархистскую. Это обеспечило поддержку большевиков, анархистов и других революционеров, в том числе, безусловно, матросов, помогло стать уголовным «королем» Одессы. В частности, в подпольной деятельности в Одессе Винницкий много контактировал с анархистами Г. И. Котовским и матросом А. Г. Железняковым. С матросами, в период их наибольшей революционной власти в городе (особенно в начале 1918 г.), у М. Винницкого были конфликты, но, затем сферы влияния были поделены. Представляется, что за матросами осталась инициатива в политических выступлениях, район порта, матросы Антанты и др. Такая обстановка оказалась притягательной для матросов-леваков. Е. А. Щаденко (член РВС Украинского фронта) характеризовал создавшуюся в Одессе ситуацию следующим образом: «Экипажи и команды, затопленных в 1918 г. кораблей Черноморского флота, портовые и фартовые ребята, основательно разложившиеся» приняли порядки в частях Григорьева «за „нормальный порядок“ в частях Красной Армии и, беря с нее пример, стали формировать свои новые батальоны из деклассированной матросни, анархически настроенных элементов и даже из уголовных». С анархо-матросами (главным образом, местными) и с Винницким был связан анархиствующий комендант города В. М. Домбровский (вскоре расстрелянный).

Что касается приезжих матросов, то они, в отличие от местных, стали концентрироваться вокруг ЧК и его начальника матроса Ф. Фомина. О матросах-чекистах в буржуазных кругах ходили самые дикие слухи. Бунин в своих «Окаянных днях» писал о них: «Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребёнком. Она молила, чтобы ее пощадили ради ребёнка, но матросы крикнули: „Не беспокойся, дадим и ему маслинку!“ – и застрелили его. Для потехи выгоняют заключённых во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи». Деятельность Одесской ЧК, как выше было сказано, не отличалась от других украинских по отношению к буржуазным «контрреволюционерам», а многих – была либеральнее. Бунин отражал общее настроение «старой аристократии», не любившей матросов как новую «красную аристократию». Примерно в целом он их характеризовал следующим образом: «Матросов стало в городе больше и вида они нового, раструбы их штанов чудовищные. Вообще очень страшно по улицам ходить».

ЧК в Одессе (во многом под давлением многочисленной эскадры Антанты, оставшейся на рейде) основные усилия прилагала к борьбе с анархо-уголовным миром. Причем матросы в данном случае не пошли ни на матросскую междоусобицу, ни на примирение «друзей-противников», а несколько абстрагировались от этой борьбы. Интересы мировой революции все-таки они ставили выше и учитывали настроения матросов французских кораблей. Например, А. Г. Железняков создавал «международный союз революционной пропаганды в войсках и морях Антанты». При этом, имея сильные связи в уголовном и чекистском мире, матросы быстро стали местной «красной аристократией», независимыми и авторитетными лицами в городе. Только они могли себе позволить созыв благотворительного концерта в пользу сирот матросов, погибших за революцию, порядок для которого на вечерних улицах Одессы не подрывал,