Русская Арктика: лед, кровь и пламя - Светлана Геннадьевна Самченко
Корпусные параметры: длина у каждого – 54 м, ширина по грузовой ватерлинии – 11 м, осадка на ровный киль – 4,4 м.
Ходовые системы – по одной паровой машине тройного расширения в 1220 и. л. с. Считайте, по «лошадке» на тонну водоизмещения. Котлы – «адмиралтейские», огнетрубные, не требовательные к качеству топлива. Уголь сойдет любой (у каждого – бункер на 500 тонн). Нет угля – пойдет в дело и плавник – дрова, выловленные в море. А если и такого топлива нет – внимание! – у обоих «братцев» имеется развитый парусный рангоут, обеспечивающий движение 5-узловой скоростью даже во льдах.
Провизионки у обоих – океанскому рейдеру впору! – в расчете на то, чтобы с одной загрузки запаса консервов кормить 50 душ экипажа полтора года. В носовой части у каждого, под жилой палубой, – балластная цистерна, занимающая пространство от 1-го до 10-го шпангоута; за нею разместились правый и левый канатные ящики, а затем от 14-го до 34-го шпангоута – грузовой трюм. Под провизию в носовом грузовом трюме установлены специальные стеллажи, в трюме – настил из съемных тиковых щитов. А под трюмом еще по второй носовой балластной цистерне и запасной угольной яме.
Позади грузового трюма у каждого располагалась поперечная угольная яма (от 34-го до 38-го шпангоута); за ней, в средней части, котельное отделение (от 38-го до 58-го шпангоута), а вдоль обоих бортов – еще по две угольные ямы.
На жилой палубе имелись шкиперская каюта, затем от 11-го до 38-го шпангоута – жилые помещения команды, состоящие из трех небольших кают и двух общих помещений, мастерская, умывальная, ванная и уборная; далее, по обеим сторонам котельного и машинного отделений тянулись узкие коридоры, ведущие в кормовое жилое помещение, где находились лазарет, 8 кают начальствующего состава, каюта вестовых, канцелярия, фотографическая лаборатория, буфетная, ванная и уборная. Между четырьмя задними каютами, по две с правого и левого борта, помещалась кают-компания, через которую и проходили в эти каюты. Освещалась кают-компания не только электричеством от собственного парогенератора, но и светлым люком, что особенно ценно в полярный день.
На верхней, стальной, покрытой досками из заморского дерева тика палубе помещались штурманская рубка, баня-отогревная для команды и вероятных спасенных (всякий ледокол – изначально спасатель, мало ли кого можно найти во льдах), фонарная, кожух дымовой трубы, используемый как сушильное помещение для белья, и вошебойня, камбуз и телеграфная рубка, служащая также лабораторией для производства метеорологических и геодезических научных исследований, склад для разборки и обработки геологических коллекций и хранения их.
Над штурманской рубкой помещались ходовая рубка и командный мостик, позади ходовой рубки, за дымовой трубой, – две цистерны для пресной и забортной воды, по 0,5 тонны каждая. Обе мачты, кроме парусных рей, имели по грузовой стреле; две лебедки в 1,5 и 2 тонны были установлены в носовой и кормовой частях судна.
Теплоизоляция жилых отсеков – дай бог каждому, даже в случае выхода из строя собственных ходовых систем корабля, от которых проведено основное отопление, экипаж не померзнет. К тому же у каждого ледокола – система автономного самообогрева в виде 10 печей угольного и дровяного отопления, распределенных по корпусу так, чтобы вообще не осталось «холодных» отсеков. Даже бани с ванными обеспечены самостоятельной топкой – и для парилки, и для подогрева воды. Пожарной безопасности ради между печами местного отопления и ближайшей переборкой – оцинкованные экраны из двух слоев металла, разделенные воздушной прослойкой в 5 см, а дымовые трубы печей покрыты толстым слоем нетеплопроводных материалов.
Добавьте к этому аппараты для опреснения воды системы Круга. Для теплоизоляции жилых помещений стальные листы корпуса каждого корабля и их шпангоуты покрыли слоем мелко искрошенной пробки на пенистом клею, затем слоем капока (волоски внутренности плодов баобабовых растений, негниющая набивка) толщиной в 7,5 см и слоем кровельного рубероида в качестве пароизолятора. Далее шли полые переборки, перегородки из тонкого теса, еще раз слой рубероида и снова капковый слой в 5 см толщиной. И только потом – внутренняя тесовая обшивка. Итого – почти четверть метра надежной многослойной теплоизоляции. Будь хоть минус 50 за бортом – жить можно!
Между верхней стальной палубой и внутренней обшивкой потолка у обоих ледоколов находился слой измельченной пробки, затем капок, рубероид, воздушная прослойка, рубероид и деревянная обшивка. Была полностью теплоизолирована и следующая жилая палуба. Штурманская и ходовая рубки, лаборатория, баня и камбуз имели между наружной стальной стенкой и внутренней дощатой обшивкой пространство в 10–15 см, заполненное нетеплопроводными материалами – той же пробкой на пенистом клею. Даже через иллюминаторы ледоколов холоду было не пробраться: в деревянной обшивке прорезаны были специальные отверстия, закрывающиеся изнутри деревянными рамами со стеклами; рамы снабдили резиновыми прокладками и задрайками, позволяющими закрывать световое отверстие наглухо. Такие же рамы устроили у внутренних краев раструбов, сделанных в изоляционных слоях под верхней палубой в месте нахождения палубных иллюминаторов. Если открывать иллюминаторы и вентиляционные каналы для проветривания жилых отсеков, под них полагалось подвешивать жестяные короба, в которые стекала вода, конденсировавшаяся из влажного воздуха помещений. На случай отсутствия во время зимовки электрического освещения оба ледокола располагали запасом пиронафта (тяжелое осветительное масло из нефти), специальными лампами и запасом свечей и аккумуляторных фонарей.
Довольно тесные каюты личного состава были удобны, маленькая кают-компания уютна. Большую часть ее занимал укрепленный в середине длинный стол с 8 прикрепленными к палубе вращающимися рояльными стульями. У передней переборки «Таймыра» стояло пианино, у задней – сплошной, с большим, во всю ширину зеркалом диван, перед которым находились два круглых столика. «Вайгач» вместо пианино получил фисгармонию. О количестве гитар по кубрикам, наверное, и говорить не стоит – по хорошей семиструнке от цыганского мастера, заказанной еще в Петербурге, было едва ли не в каждом кубрике. По длинным сторонам кают-компании располагались буфетный и книжный шкафы и по две двери, которые вели в каюты. Массивная печь у одной из входных дверей в носовой переборке дополняла обстановку этого помещения, в котором весь офицерский состав, в том числе и командир корабля, ежедневно собирался для общих трапез.
В телеграфных рубках только часть помещения заняли приборы маломощного радиотелеграфа. Пользуясь им, можно было вести переговоры на расстоянии лишь до 150 миль. Здесь
