Курская битва. Коренной перелом в Великой Отечественной войне - Валерий Николаевич Замулин
Через три года после восстановления журнала редакция, стремясь уйти от одностороннего освещения темы коренного перелома и ввести в научный оборот значимые источники германской армии, публикует впервые в СССР основополагающий документ по операции «Цитадель» – оперативный приказ Гитлера № 6 от 15 апреля 1943 г. Он сопровождался комментарием полковника Б.Г. Соловьева[42], в котором детально излагались общий замысел наступления, цели и задачи привлекавшихся для его реализации войск ГА «Центр» и «Юг» и их варианты действий в случае успеха.
Эта идея нашла живой отклик у читателей и специалистов, поэтому получила своё дальнейшее развитие. В 1966 г. журнал напечатал стенограмму совещания в Ставке Гитлера 26 июля 1943 г.[43], которая наглядно свидетельствовала о тяжёлом положении вермахта после срыва «Цитадели». А через два года в нём публикуются ещё пять документов, перепечатанных из книги западногерманского исследователя Э. Клинка[44], которые относились непосредственно к планированию удара на Курск с комментарием полковников Г. Заставенко и Б. Соловьева: «Проект операции «Цитадель» группы армий «Центр» от 12 апреля 1943 г.», «Оценка обстановки для проведения операции «Цитадель» и ее продолжения» командованием 4 ТА, приказы на операцию «Цитадель» 4 ТА и АГ «Кемпф», а также обращение Гитлера к офицерам перед началом наступления[45].
Все трофейные материалы, вышедшие в «Военно-историческом журнале» с 1961 по 1968 г., стали для отечественных историков ценнейшим источником, заметно расширившим их представление об истинных замыслах гитлеровского командования. Они позволили переосмыслить ряд устоявшихся представлений, в частности на планы Берлина в случае успешного завершения первой фазы наступления, и оказали положительное влияние на разработку истории Курской битвы в целом. Следует отметить, что и сегодня эти материалы не потеряли своего значения.
Эту серию документов существенно дополнил сборник «Совершенно секретно! Только для командования!». Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы»[46], вышедший в 1967 г. В нём были сведены воедино все ранее опубликованные в СССР трофейные материалы, в том числе и о летней кампании 1943 г., и, что очень важно, к ним был дан развернутый научный комментарий. Статья о документальных источниках по Курской битве содержала на редкость глубокий, всесторонний анализ плана германского командования на лето 1943 г. и процесс подготовки войск к удару на Курск, который был впервые проведён на широкой базе трофейных источников. Вплоть до распада Советского Союза эта работа была наиболее полной и достоверной по данной проблематике. Она оказала серьёзное влияние на дальнейшие работы отечественных историков.
Содержательными, наполненными новыми данными явились публикации ведущего советского военного специалиста по Курской битве полковника Г.А. Колтунова[47], печатавшиеся в это время в «Военно-историческом журнале». Одной из особенностей работ Г.А. Колтунова был критический подход к обсуждавшимся проблемам, например в оценке уровня изученности ключевых проблем лета 1943 г. Так, в статье «Военно-историческая литература о битве под Курском» он впервые провёл довольно подробный анализ историографии Курской битвы с 1943 по середину 1960-х гг. и очертил круг вопросов, не решённых отечественной наукой на тот момент. Как наиболее значимые им были отмечены следующие проблемы: отсутствие описания рубежа обороны Степного военного округа, планирование операций «Кутузов» и «Полководец Румянцев», их увязка с оборонительной фазой Курской битвы (Курской оборонительной операцией), оценка советской глубоко эшелонированной обороны и применение опыта её использования войсками Красной армии в операциях 1944–1945 гг. Например, именно он первым из советских учёных в открытой печати высказал важную мысль о том, что оборона под Курском не была типичной для Великой Отечественной войны: «Здесь была сосредоточена крупная наступательная группировка советских войск. Это один из редчайших случаев в истории военного искусства, когда обороняющаяся сторона имела превосходство в силах и средствах…Всё это не дает никакого основания считать эту оборону, прежде всего группировку сил и средств, инженерное обеспечение и др., образцом, достойным для подражания»[48].
Особо хочу остановиться на статье Г.А. Колтунова «Курская битва в цифрах (Период обороны)»[49], напечатанной в «Военно-историческом журнале» № 6 за 1968 г. Она стала одной из наиболее важных публикаций по данной тематике за весь второй период историографии. В ней был приведён ранее не вводившийся в научный оборот большой массив статистического материала по численному составу, количеству вооружения и техники советских (Центрального и Воронежского фронтов) и германских войск, развернутых в начале июля 1943 г. в районе Курской дуги. Кроме того, были представлены сводные данные по оперативной плотности войск Центрального и Воронежского фронтов перед битвой, дана тактическая плотность и соотношение противоборствующих сил на участках прорыва советской обороны, а также приводились цифры темпа (среднего) продвижения германских войск в ходе операции «Цитадель» по дням. Вся информация была сведена в 14 таблиц и сопровождалась комментарием. В тот момент эта информация имела важное значение. Однако сразу следует отметить, что автором был допущен и ряд грубых ошибок, прежде всего в отношении войск противника, т. к. почти все они были расчётными и, как сегодня стало понятно, далёкими от реальности. Вместе с тем внимательный анализ немецких данных наводит на мысль, что цифры составлены таким образом, чтобы скрыть ошибку, которая была допущена советской стороной при подготовке Курской оборонительной операции. Как известно, тогда Москва сосредоточила значительно большие силы в полосе Центрального фронта, где вражеская группировка (9 А) была заметно слабее, чем перед Воронежским. Таблицы же Г.А. Колтунова говорят о другом, что якобы 9 А была более многочисленна, чем её соседи 4 ТА и АГ «Кемпф» ГА «Юг». Не понятно, на каком основании, но в своих расчётах автор использовал также и данные по 2 ТА, которая, как известно, не участвовала в операции «Цитадель». Кроме того, и при подсчёте, например, оперативной плотности войск в полосе АГ «Кемпф» на 5 июля 1943 г. автор допустил ошибку, два её участвовавших в наступлении корпуса (3 тк и 11 ак) были развернуты не на участке в 170 км, как он указал, а всего на 32 км[50]. Сегодня трудно понять, специально это было сделано (под давлением цензурных органов) или из-за отсутствия другой информации автор был вынужден пользоваться цифрами, которые готовились задолго до него на основе ошибочных разведданных. Но в любом случае в этой части его статья работала не в пользу научного подхода к проблематике, а на обоснование одного из мифов, сформированных советской пропагандой.
Тем не менее это был первый, появившийся в открытой советской печати столь значительный массив статистического материала об этом событии. Он, безусловно, расширял кругозор гражданских историков, позволял, опираясь не на слова, как это было в значительной мере ранее, а на сухие цифры, представить реальный масштаб оборонительной фазы Курской битвы, оценить силы и средства Красной армии, которые были развернуты на севере и юге Курского выступа. К сожалению, статья стала не только первой, но и единственной подобного рода в советской историографии Курской битвы, поэтому часть отечественных исследователей используют данные из неё даже сегодня. Причём часто без критического анализа[51].
И тем не менее происходившие в СССР перемены не оказывали заметного влияния на фундаментальные исследования в исторической науке. Примером этому может служить начавший выходить с 1958 г. четырехтомник «Операции советских Вооружённых сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», подготовленный сотрудниками Генерального штаба. В нём не только излагались прежние, в том числе и ошибочные, взгляды и представления о битвах и сражениях (например, об участии 1500 бронеединиц в сражении под Прохоровкой), но и была допущена недооценка действий некоторых армий в крупных операциях, неверно указаны причины ряда неудач Красной армии. Так, например, его авторы утверждали, что невыполнение задач войсками 5 гв. ТА 12 июля 1943 г. было связано с «отсутствием достаточного времени для подготовки контрудара» и «пассивностью действий 1-й танковой, 5, 6 и 7-й гвардейских армий, участвовавших в контрударе»[52], хотя это не соответствовало действительности. Войска Ротмистрова начали сосредотачиваться в районе Прохоровки во второй половине дня 9 июля 1943 г., следовательно, для приведения себя в порядок после марша и подготовки боевых действий армия имела в запасе двое суток. По фронтовым меркам этого было вполне достаточно. Что же касается упрёка в адрес других армий, якобы не участвовавших в контрударе, то и это утверждение далеко от исторической правды. Во-первых, именно активные действия 10 тк 1
