Нефритовая лиса - Крис Велрайт

— Я могу дать тебе то, чего нет у других, — произнёс голос спокойно. — Я могу открыть тебе глаза. Показать то, что ты не видишь. Что скрыто. Что спрятано. Но выбор, действие, риск — всё это будет твоим. Только твоим.

— То есть как⁈ — сорвалась Ицин. В голосе её звучало разочарование, досада, почти истерика. Внутри всё кипело: она ожидала магии, силы, ужаса, что сковывает врагов, способности разрушать стены одним словом, выхода… А в ответ получила туманные обещания неких «знаний».

— И как мне помогут твои знания⁈ — резко выпалила она. — Что мне с ними делать, когда я сижу в камере, а меня скоро отведут на казнь?

Голос не дрогнул. Ни раздражения. Ни оправданий.

— Я могу дать тебе то, что скрыто от других. Ты узнаешь, что творят люди, когда их не видят. О чём думают, когда улыбаются. Кого боятся. Кого любят. За что ненавидят. И кого мечтают уничтожить.

— И что с того? — перебила его Ицин, голос её сорвался на крик. — Как это мне поможет, когда за мной придут с верёвками и ножами⁈

— Тем, что ты сможешь видеть раньше, чем другие делают шаг. Тем, что будешь понимать, что человек скажет до того, как он откроет рот. Тем, что даже в стенах этой тюрьмы, где у тебя, казалось бы, ничего не осталось, ты станешь сильнее тех, кто думает, что владеет твоей судьбой.

Голос звучал мягко, но в этой мягкости ощущался металл.

— Я даю тебе оружие. Ум. Прозрение. Хищное понимание. И если ты умна, ты найдёшь, как этим воспользоваться.

— Да, но как это мне поможет прямо сейчас⁈ — голос Ицин дрогнул, и в нём прорезалась злость, напряжённая, как струна, готовая вот-вот лопнуть. — Ты говоришь загадками, даёшь слова вместо оружия, и всё это, когда меня вот-вот поведут на казнь!

На мгновение повисла гнетущая тишина. Потом раздался тихий, почти усталый выдох.

— Позови охранника, — сказал он наконец.

Глава пятая

— Эй! — крикунла Ицин. — Ты! Иди сюда. Мне нужно поговорить.

За дверью раздалось ворчание, шаги приблизились. В проёме появился знакомый стражник, скрестив руки на груди и уставившись на неё с ленивой усмешкой.

— Что, заскучала? Или перед смертью хочешь поговорить по душам? — хмыкнул он.

А теперь не спеши, — прошипел голос у неё в голове, холодный и уверенный. — расскажи о том, что у тебя что-то есть. Что-то очень нужное ему. Но не умоляй. Не показывай слабость. Дай ему почувствовать, что у тебя есть то, чего он жаждет. Пусть для начала захочет выслушать.

— Я могу предложить тебе кое-что, — сказала Ицин. Голос её прозвучал спокойнее, чем она ожидала.

Стражник приподнял бровь, но не ушёл.

Он слушает. Хорошо. Я чувствую, как его дыхание стало глубже. Он весь в проблемах и долгах: кости, выпивка, жена, которая подозревает измену. Его можно сломать даже одним словом. Но не торопи. Подталкивай.

— С чего ты взяла, что мне от тебя что-то нужно? — процедил стражник, но голос его дрогнул. Он сделал шаг ближе.

Ицин позволила себе лёгкую улыбку.

Умница, — довольно прошипело существо. — Теперь закинь наживку. Не всё. Только приманку.

— У меня есть документы, — сказала она, медленно поднимаясь. — Ценные. Те, что ищет следователь. Ты же слышал об этом.

Стражник прищурился, но не отступил.

— Мне неважно в чьи они руки попадут. Найдет их следователь или нет. Ведь я же все равно буду казнена. Но если я отдам их тебе… — она нарочно замялась, вглядываясь в его лицо.

Хорошо. Он ждёт конца фразы. Я чувствую его сомнения и его жадность. Дай ему еще один кусочек картины. И сделай так, чтобы он сам дорисовал остальное. Упомяни долги.

— … ты сможешь продать их другому. Торговцу. Чиновнику. Любому. Такие бумаги стоят дороже золота. Это целая партия специй. Корабли, караваны, сделки. За них можно купить новый дом. Выплатить любые долги. Начать жизнь заново.

Глаза стражника сузились, он придвинулся ближе к прутьям.

— И где же эти сокровища? — спросил он, пытаясь говорить насмешливо, но голос выдал дрожь.

Не отвечай! — резко шикнул голос . — Он уже попал в сети. Пусть дергается. Пусть сам предложит часть сделки. Пусть пообещает тебе. Ты кормишь его жадность, его нужду в деньгах, так доведи его до рези в животе.

Стражник шумно выдохнул, пытаясь скрыть волнение:

— Хочешь, чтобы я тебя выпустил. Так? Чтобы стал преступником ради каких-то бумажек? Откуда мне знать, что ты не врешь?

Слушай! — голос зазвенел в голове. — Он уже мечется между выбором. Он хочет, но боится. Подтолкни ещё. Сделай так, чтобы нужный нам выбор был ценнее другого.

— Я не вру, — твёрдо сказала Ицин. — Я рискую всем, что у меня есть. Думаешь, зачем? Потому что документы реальны, а я хочу жить. И стоят эти бумажки неимоверного количества слитков.

Стражник облизнул губы. Его руки крепче сжали прутья.

Да… да… он уже почти твой. Скажи про деньги. Про долги. Прижми его страхом.

— Сколько у тебя долгов? — спросила Ицин. — Сколько ты должен тем, кто завтра сломает тебе ноги? Двадцать? Тридцать слитков? За эти бумаги ты получишь в десять раз больше. Ты думаешь, почему такая шумиха вокруг них? Ты знаешь у кого я их украла? Конечно же, знаешь.

Стражник напрягся, его лицо исказила жадная усмешка.

Видишь? — шепнул голос с довольным урчанием. — Я веду его, шаг за шагом. Ты — моё орудие. Но помни: пока ты держишь его на крючке, не дёргай леску. Иначе он вырвется.

Стражник резко ухмыльнулся, шагнул вперёд и вцепился в прутья обеими руками, резко встряхнув решётку так, что она жалобно зазвенела. Каменная кладка откликнулась гулом, и у Ицин сердце ухнуло вниз.

— Думаешь, у меня есть время на твои загадки? — прорычал он, нависая так близко, что его дыхание обожгло ей щёку. — Говори, где бумаги, иначе я прямо сейчас потащу тебя к надзирателю. Тебя вывернут наизнанку, и не будет ни сделки, ни милости.

Он рванул прутья снова, словно вот-вот сорвёт их с петель:

— Ты что, глупая? — усмехнулся он, и усмешка была не веселой, а презрительной. — Думала, если признаешься мне, я, как благородный дурак, заключу