Знак Огня - Артём Сергеев
— Ты ведь места эти хорошо знаешь? — мыслеобразами да эмоциями общаться, конечно, прикольно, но тут требовались именно слова, я хотел, чтобы не было сейчас даже тени недопонимания между нами, а потому сидел на камне в одних трусах, положив доску с пожитками на колени, да чуть слышно бормотал себе под нос, точно зная, что зверь меня услышит и поймёт.
В ответ на меня полыхнуло не слишком-то сдерживаемой горделивой уверенностью в себе, в ответ мне попытались что-то показать, берег океана показать, что был далеко на востоке, леса Сихотэ-Алиня и болота Приамурья, горы и озёра, сопки и ручьи, все эти бескрайние поля и просторы, по которым пришлось ему много побродить следом за стадами кабанов и оленей.
Дороги я увидел, разные да много, были там лесные, едва заметные звериные тропы и человеческие, дурно пахнущие, опасные и мешающие всем в тайге, всем её жителям, увидел логова и лёжки, увидел людские поселения с обилием таких вкусных и полезных собак, увидел гиблые места и следы пожарищ, увидел кипение жизни и её сон, много чего я увидел, хоть и не просил.
— Тогда ты сейчас, — я говорил медленно, тщательно проверяя, чтобы каждое моё слово было правильно понято, — тихо, не привлекая внимания, от огонька к огоньку, от свечки к костерку, от спички к искорке, идёшь на юг. Ты знаешь, что такое юг?
В ответ меня окатили волной недоумения и волнения, непонимания волной, мол, как же так, зачем, ведь нам хорошо вдвоём, вдвоём мы со всем справимся, кто нас на том берегу, в болотах, найдёт, там же нет прохода человеку, а мы там везде пройдём и найдём себе пропитание, мы там не пропадём, зачем ему одному идти на юг? И да, он прекрасно знает, что это такое, и даже получше меня.
— Когда выйдешь за город и за посёлки, — втолковывал я ему дальше, терпеливо и спокойно, — то побежишь вдоль владивостокской трассы, то есть вдоль самой большой дороги, не приближаясь к ней и не давая себя заметить. Идти так будешь день и ночь, но хорошо идти, во все свои новые силы. Потом повернёшь на восток и через самые безлюдные места пойдёшь к океану. Там найдёшь на берегу человеческое поселение, в которое не идут никакие дороги извне, это важно, и дашь себя заметить, понял? Причём заметить так, как тебя сегодня все заметили, на крыше дома и перед большим пожаром, только найди что-нибудь такое, чтобы вреда от тебя большого не было, это тоже важно, очень важно, не вздумай кого-нибудь сжечь или горе принести, ответишь за это передо мной не в шутку.
Зверю неожиданно понравилось это задание, он уже больше не протестовал против разделения, он даже одобрил этот хитрый охотничий трюк.
— И собак не жри, — не забыл я его огорчить, — незачем оно тебе теперь. Найди заброшенный дом, в котором жизнью уже несколько лет не пахнет, да и порезвись в нём, дотла можешь, но быстро всё делай, чтобы заснять тебя не успели, это когда вот так делают, — и я поднёс руку к лицу с как будто зажатым в нём телефоном, — два-три удара сердца покрасовался и хватит. Ещё можешь напугать кого-нибудь отдельно, только компанию, не одиночек, да несколько раз, для гарантии, но тоже быстро, понял меня? И местных жителей выбирай, с кем родство чуешь, они в тебя сильнее и правильнее поверят, а приезжих не надо, мало ли, на какого идиота нарвёшься.
Зверь уже предвкушал долгую дорогу, он уже что-то там себе прикидывал, где можно пройти и куда побежать, но он всё понял, и я стал накидывать ему ценные указания дальше:
— Потом, когда будешь уверен, что всё сделал правильно, тайно побежишь на запад, — тут зверь опять стал слушать внимательно, — далеко побежишь, на другой берег большой реки, туда, где живут другие люди.
Я не удивился, когда он понял, что я имел в виду китайцев, был он уже там пару раз, таскал сладких и жирных поросят у местных крестьян, но уж очень многолюдно там, не понравилось ему, не охота, а сплошное расстройство.
— Забежишь на их земли и по ним пойдёшь на север, сюда, ко мне, — выдал я последние детали своего плана, — но тихо, никому не показываясь, от огонька к огоньку. Если заметят — значит, бегал ты зря и привёл опасность ко мне, а это плохо, это хуже всего. Потом переплывёшь реку и найдёшь меня где-то там, — и я протянул руку на тот берег, — ты ведь сможешь меня почувствовать и сделать это?
Зверь довольно фыркнул в усы, размялся и одним мощным прыжком оказался рядом со мной, и я ещё один раз уважительно удивился, какой же он, сволочь, здоровый.
Его шкура мерцала в ночи слабым пламенем, и было это мерцание едва заметным, голубым и оранжевым, в такт полоскам на шкуре, и было оно похоже на мягкий болотный огонёк среди дня, или на полыхание спирта под ярким солнцем, когда вроде есть марево, есть жар, а самого пламени не видно, и понял я, что в маскировке и умении прятаться этот зверь понимает больше моего, и от сердца у меня отлегло.
— Тогда вперёд, — приказал я ему, — и быстро. Не отвлекайся и не задерживайся нигде — ты мне нужен здесь. Очень нужен, понял?
Зверь поднялся во весь свой немалый рост, от земли и до холки в нём было больше метра точно, весь вопрос в том, насколько именно больше и, нюхнув меня на прощанье, едва заметным холодным огоньком рванул вверх по склону крутого утёса, без лишних прощаний.
И я тоже не стал смотреть ему вслед, а, поднявшись на ноги и держа на уровне груди доску с пожитками, пошёл в сторону реки, время уже начинало откровенно поджимать, заставляло поторапливаться, благо идти было недалеко, несколько шагов всего, вот склон крутого, поросшего лесом утёса, вот узкая полоска пляжа, а вот и холодная лента тёмной воды.
Сейчас я ощущал Амур не как обычную реку, пусть и большую, сейчас передо мной лежало огромное, неторопливое тело вечно живого существа, и я тут же невольно вспомнил все рассказы на эту тему.
И что духа этой реки местные зовут ПодЯ, вот так, с