Знак Огня - Артём Сергеев
— Пришли! — объявила мне Дарья Никитишна и остановилась у поворота на свою линию. Но чувствовалось, что не хочет она пока отпускать меня, а хочет, чтобы проводили её ещё, и я не сплоховал.
— Так ведь корзина-то у тяжёлая вас, — взвесил я на руке и правда оттянувшую мне всё корзину, — давайте до дома уже доведу, если только соседей не стесняетесь.
— Да чего мне их стесняться, — хихикнула она, а потом, подумав, добавила, — да и мало их, соседей-то этих. Да и было бы кого, если честно.
Я на это пожал плечами, и мы пошли налево, на пятнадцатую линию, по довольно хорошей, отсыпанной мелким и крупным чёрным сланцем дороге. Сразу на повороте справа и слева стояли дома за глухими высокими заборами, не сразу и поймёшь, живёт там кто-то или нет, дальше пустые участки, потом просто огород справа, потом недострой слева, потом ещё что-то жилое, но уже сильно обветшалое, потом кусты, потом деревья, и вот за всем этим на нас выплыл прямиком из девяностых небольшой двухэтажный замок в том ещё новорусском стиле.
— Вот здесь мы и живём! — радостно показала рукой на этот дом Дарья Никитишна, — но на первом этаже только, и всё равно места столько, хоть собак гоняй!
Дом и правда внушал, два здоровых этажа и полноценная мансарда с настоящими башенками, украшенными остроконечными крышами, с крыльцом под козырьком даже не на столбах, а на колоннах, как в помещичьих усадьбах, с обложенным тротуарной плиткой двором, с отдельным гаражом и ещё какими-то постройками, с кирпичным забором, убранным стальной фигурной решёткой, с мощными воротами и калиткой, в общем, это был прямой привет из той эпохи, когда строить не стеснялись, когда ни на кого не оглядывались и воплощали свои представления о прекрасном во всю ширь, лишь бы денег хватило.
У Саныча, кстати, было примерно то же самое, хотя и поскромнее немного, и слава богу.
— Ого! — не стал разочаровывать я Дарью Никитишну, — и участок большой?
— Сорок соток, из двух один! — похвалилась она и, подойдя к своей калитке, открыла замок ключом да принялась толкать её внутрь, но не преуспела, дверь почему-то не поддавалась.
— Интересно! — вдруг во весь голос заявила она, начав стучать ногой по воротам, но получалось у неё плохо, — есть в этом дворе собака или нет?
Я присмотрелся из-за её плеча в приоткрывшуюся щель и увидел, что там, привалившись к калитке, в утренней тиши и свежести спит без задних ног огромный кабысдох, чуть ли не алабай, и что просыпаться он не собирается в принципе.
— Данечка, — попросила меня Дарья Никитишна, — постучи пожалуйста, сам, и покричи туда ещё так: Алёна, бабушка приехала! Видишь же, что творится, в дом зайти не могу! Что это с ними со всеми там, может, случилось чего?
Я поднял с земли хорошую такую сухую ветку и сначала ударил несколько раз по двери костяшками пальцев, хорошо так ударил, громко, и захочешь не пропустишь, но когда даже в ответ на это результата не воспоследовало, никто и ничего, тишь да гладь, то с силой ткнул через щель этой веткой спящего кабысдоха в задницу.
Собака подхватилась, у неё спросонья не сразу получилось вскочить на ноги, и сначала зарычала недоумённо, а потом, почуяв меня, принялась лаять так заполошно и яростно, что я невольно отступил назад.
— А ну-ка, тихо! — вперёд вышла Дарья Никитишна, и собака залаяла ещё громче, только уже с радостью, — всех же соседей разбудишь, оглоед!
— Всё тогда? — стараясь перекричать этот лай, спросил я, — будем прощаться?
— Подожди, Данечка, — попросила меня бабуля, — минутку подожди! Сейчас Алёна или Митенька выскочат, образину эту загонят, а то ведь вырвется же телок наш, чуть я калитку открою, сразу и вырвется, он для того тут и сидит, лови его потом по лесу да по болотам. Он хоть и не злобный совсем, и к людям не подходит, но выглядит внушительно, и коз пугать любит больше всего, а на меня пастух потом так ругается!
Я кивнул с улыбкой, собака добрая, видно по ней, но дурная, и был бы я козой, испугался бы тоже, но тут на крыльцо выскочила заспанная девушка, успевшая накинуть на себя только лёгкий домашний халат и тапочки.
Она побежала к нам, придерживая разлетающиеся полы и иногда, через каждые пять шагов, запинаясь на всём ходу и останавливаясь, чтобы поправить слетающую обувь.
— Ой, бабушка! — издалека начала она оправдываться, — а у нас вчера свет вечером выключили! А дядя Митя рыбы много принёс, разделать надо было! А ночью дали! И я до трёх с ней возилась, котлет ещё нажарила, чтобы на весь день сегодня, чтобы картошки только отварить и всё! И проспала, бабуля, проспала тебя! А дядю Митю не добудишься!
Девушка ухватила собаку за ошейник и поволокла её за собой, к вольеру, а пёс не упирался, он радостно скакал на всех своих лапах, пытаясь вырваться, но не в полную силу пытаясь, и потому шёл, куда ведут.
А я смотрел на всё это и пытался понять, что же это со мной сейчас такое происходит. Хорошая была девушка, спору нет, даже не девушка, женщина молодая, лет двадцати пяти навскидку, стройная и статная, высокая, симпатичная, очень симпатичная, густые чёрные волосы кудряшками до лопаток, смешливые глаза, аккуратно очерченное доброе лицо, а ещё собака эта её дёргала, и было видно при этом, какие у неё крепкие руки да сильные ноги, и всё остальное тоже ничего так смотрелось, отлично даже смотрелось, чего уж там, но, блин!
Там Алина — здесь Алёна, и, пусть та была невысокая да блондинистая, и одевалась она только в то, что сидело на ней, как влитое, даже дома так одевалась, и умела она себя подать, и не улыбалась она никогда вот так радостно, от души, всегда была в спокойном и холодном равнодушии, эта же была высокой брюнеткой, и волосы её отливали не
