Тигр снегов. Неприкосновенная Канченджанга - Норгей Тенцинг
Мы записали, что нам понадобится, и Бридж приступил к комплектованию. Но этим далеко не ограничился его вклад — Бридж отдал экспедиции всю свою душу, разделяя все наши чаяния и надежды, на Канченджанге нам часто казалось, что он незримо присутствует среди нас.
Снаряжение для высокогорных восхождений в большой степени стандартизировано, и наши комплекты мало чем отличались от снаряжения Эверестской экспедиции и новозеландского отряда, работавшего в 1954 году в долине Барун. Правда, кислородные аппараты улучшились по сравнению с 1953 годом — баллоны были легче и вместительнее прежних. Я предложил на самых высоких участках использовать только простой и надежный прибор открытого типа.
Пока Элф Бридж занимался снаряжением, я подбирал участников. В отряд кроме меня вошло восемь человек: Нормэн Харди, Том Маккиннон, Джон Джексон, Нил Мэзер, Тони Стритер, Джордж Бенд, Джо Браун и Джон Клегг, наш врач.
Старший и самый рослый был Маккиннон: 42 года, рост — 180 с лишним, вес (в начале экспедиции) — около 90 килограммов. Самым молодым и маленьким был Джо Браун — 24 года, рост — 168. Возраст остальных — кому около 30, кому 30 с небольшим.
В нашем альпинистском опыте было много общего; имелись, однако, и некоторые различия. Мэзер, в отличие от многих опытных альпинистов, любил длинные горные переходы, по 80–100 километров. Только он, Браун и Клегг не бывали раньше в Гималаях. Зато Стритер лишь однажды совершил восхождение в Альпах; он служил ранее в пакистанской армии, привык иметь дело с семитысячниками и дважды поднимался выше 7500 метров. Джексон тоже впервые познакомился с Индией, служа в армии; он совершал восхождения в Кашмире, Ладакхе и Непале, провел четыре сезона в Альпах. Маккиннон четырнадцать раз побывал в Альпах и дважды в Гималаях. Харди, уроженцу Новой Зеландии, достаточно было выйти из родного дома, чтобы увидеть перед собой множество прекрасных вершин. Он безупречно владел техникой передвижения по снегу и льду, скалолазанье привлекало его меньше. Харди один раз побывал в Гималаях в составе Барунской экспедиции 1954 года. Нашим ведущим специалистом по скалам был Джо Браун, завоевавший себе добрую славу восхождениями в Альпах и в самой Англии. Впоследствии он назвал как-то восхождение на Канченджангу длинной утомительной прогулкой. Впрочем, даже он не был разочарован. Любитель скальных трещин, особенно на висячих скалах, Джо Браун, как это будет рассказано дальше, нашел себе местечко по вкусу у самой вершины. Джордж Бенд, разделивший с нами это удовольствие, также славился как прекрасный скалолаз; он участвовал в Эверестской экспедиции, а в следующем году ходил на Ракапоши. Джон Клегг, опытный альпинист, оказался еще и певцом с богатейшим репертуаром.
К 10 марта мы все собрались в «Рангните», особняке четы Гендерсон, возле Дарджилинга. Из сада мы смотрели на север, на нашу гору. Всего 74 километра отделяло нас от нее по прямой. Большая терраса, Сходни, Серп — вот они все перед нами…
Первая часть пути не обошлась без осложнений. Пожалуй, только содействие Гималайского клуба помогло нам одолеть все препятствия. Недаром, прибыв в Дарджилинг, я испытывал такое чувство, словно половина дела уже сделана. Действительно, позади было немало трудностей: хлопоты с багажом, бесконечные споры с мелкими чиновниками относительно различных деталей, не предусмотренных существующими постановлениями. Харди и Маккиннон совершили томительное путешествие в поезде по жаркому пыльному краю, следя за тем, чтобы багажный вагон не забыли на запасном пути и своевременно прицепили к нужному составу.
Стритер прибыл в Дарджилинг неделей раньше нас, чтобы нанять необходимых нам триста носильщиков. Ему помогала Анг Янгзин, жена Анг Тхаркая. Вместе с мужем она мобилизовала всех носильщиков, каких только можно было найти на базарах и окружающих холмах.
Я приехал в Дарджилинг последним, сначала пришлось побывать в Сиккиме. Незадолго до выезда из Англии нам сообщили, что сиккимское правительство возражает против попыток взятия Канченджанги. Восточная часть горы находится в Сиккиме, и название дано ей сиккимцами — оно означает «пять сокровищ великого снега»; сиккимцы считают Канченджангу своей богиней-хранительницей.
В Гангтоке меня принимал местный политический деятель Апа Б. Пант. Благодаря любезному содействию министра Н. К. Рустомджи я смог переговорить с сиккимским магараджей Таши Намгиалом и кумарским магараджей подполковником П. Т. Намгиалом. Я обещал, что мы не ступим на самую вершину, а прекратим восхождение, как только убедимся, что она достижима.
В Дарджилинге мы встретились и с нашими шерпами во главе с Давой Тенцингом. Ему было к этому времени лет 45–50; за последние три года мы трижды встречались с ним в Гималаях — в 1952, в 1953 и, наконец, в 1954 годах, когда он был сирдаром Барунской экспедиции. Высокого роста, очень смуглый, с удлиненным, необычно серьезным для шерпа лицом, он относился к числу немногих шерпов, которые даже после долгих лет сотрудничества с альпинистами продолжали носить косичку. На Эвересте он дважды без кислорода поднимался с грузом на Южное седло и вполне мог бы идти дальше, если бы это понадобилось. Том Маккиннон и Нормэн Харди тоже хорошо его знали.
Я просил Даву Тенцинга отобрать для экспедиции лучших шерпов в Соло Кхумбу, кое-кого назвал поименно, остальных предложил выбирать ему самому. Мне хотелось именно солокхумбцев, потому что я знал многих из них, знал их родину.
Несколько человек я увидел в первый же день по прибытии. Уркиен — умное широкоскулое лицо, сильный, хорошо освоивший технику лазанья, будущий сирдар высокого класса; Аила из Порче — необычайно крупный для шерпа, грудь, как бочка, растрепанная косичка, громкий низкий голос — таким только созывать заблудившихся в тумане носильщиков; Анг Дава из Кунде — типично шерпские черты, очень выносливый, круглолицый, косоглазый, улыбчивый, любитель подшутить; Аннуллу, сводный брат Давы Тенцинга, — в войлочной шляпе, широкоплечий, сильный, сметливый, коротко стриженный, пройдоха, но неутомимый работник; Чангджуп — тоже старый приятель, первый весельчак. Подобно многим своим соотечественникам, Чангджуп отказался от старого обычая и расстался с косичкой, а также с серьгами из кораллов и бирюзы. При первой же встрече я поругал его за это, потом стал расспрашивать
