Адриатика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин
Офицеры, пользуясь случаем, нашли время побывать на стоявшем в дальнем углу гавани линейном корабле "Леандр". Участник Абукира, "Леандр" был в свое время захвачен французами, затем отбит у них при Корфу адмиралом Ушаковым и возвращен англичанам.
Офицерская молодежь, как обычно, стремилась в город. Более старшие предупреждали:
– Обходите дома, где горят красные фонари и остерегайтесь дам в красных платьях.
– Почему? – спрашивали мичмана заинтересованно.
– Это местные вакханки!
– До чего же интересно! – сразу веселели мичмана и, ощупывая свои тугие кошели, как можно быстрее съезжали на берег.
Многие из офицеров на время стоянки снимали для удобства номера в местных трактирах. Жилье стоило не дорого, и было не слишком дорогим. В каждом номере по зеркалу, ковру, умывальнику, на постели вместо привычной подушки круглый валик. В оплату номера входил и завтрак: чай, масло, сыр, яйца и традиционный морской корнбиф – обрезанная в виде куба солонина.
Особой популярностью среди англичан, конечно же, пользовался Лукин. Его всюду принимали, как самого дорогого гостя. Командиру "Рафаила" слали визитные карточки и приглашения на обеды и ужины все, от хозяев дешевых трактиров, где когда-то сиживал и показывал силу лейтенант Лукин, до капитанов линейных британских кораблей и главного командира порта, полного адмирала. Известность Лукина в Англии была поистине потрясающей! Впрочем, сам Лукин оставался, как всегда верен себе: все такой же добродушный и улыбчивый, говоря:
– То они не меня, а нашу русскую силушку уважают, да боятся!
Рядом с "Рафаилом" на рейде британский корабль "Центавр", только – что прибывший из длительного рейда к берегам Вест-Индии. Лукин тотчас пригласил офицеров с английского корабля к себе на обед. За обедом англичане рассказали, что выдержали по пути к метрополии отчаянный шторм и бой сразу с четырьмя французскими фрегатами. Сам обед прошел весело. Хлебосольный Лукин выставил на стол все, что имел в своих припасах. Один из его соплавателей так описывал это застолье: "Обед был в английском вкусе: грог, перед обедом, а за столом – портвейн, херес ходили кругом стола. Только и было слышно: "Капитан такой-то, ваше здоровье!" – и мы вышли из-за стола, как говорится, с красными носами…"
Капитан-командора Игнатьева принял начальник Портсмута. Две миловидные адмиральские дочери, обходя гостей, одаривали их вином. В понятии англичан – это была наивысшая из учтивостей. Взятый Игнатьевым Павел Свиньин развлекал девушек разными историями. Те слегка жеманничали и немножко смеялись. На следующий день прием делал Игнатьев. Монтегю со всем вниманием осмотрел "Сильный" и честно признался:
– Скажу, что не ожидал найти такого совершенства в вашем флоте, потому что привык считать его весьма посредственным!
Напоследок обед давали капитаны английских кораблей. Играли волынки, певцы пели про цветущие луга и вересковый мед. Капитаны рассказывали истории из своих плаваний. В центре всеобщего внимания за столом был, разумеется, Лукин, гнувший по просьбе хозяев в трубку серебряные тарелки.
За несколько дней до ухода из Портсмута, туда прикатил из Лондона граф Павел Строганов, исполнявший в Англии поручение Александра по сколачиванию антифранцузского союза. Приемом, который устроил ему старый знакомец Игнатьев, с песенниками и плясунами, граф остался доволен. Моряки его визитом были разочарованны. Все ждали хороших известий и новостей, Строганов же привез нескольких светских сплетен, да печальную новость, что пруссаки вдребезги разбиты французами и вот-вот должен пасть Берлин.
Но вот, наконец, все гребные суда подняты на борт. Корабли один за другим снялись с якоря. Попутный зюйд-ост наполнил паруса. Мичмана и лейтенанты с неприятным удивлением обнаруживали существенные перемены в своих кошельках. Почти все были "на экваторе".
– Как же будем гулять в Италии? – сокрушались многие.
– Будет день, будет и рупь с полтиной! – утешали их друзья. – А чтоб о деньгах не плакаться, сидите лучше на корабле да на красоты заморские в трубы зрительные поглядывайте, все дешевле станется!
В один из дней курс эскадру дерзко пересекло огромное стадо китов. Боясь, что корабли могут налететь на океанских исполинов, Игнатьев приказал пальнуть по самым нахальным из них картечью. Но киты не обратили на моряков ровным счетом никакого внимания и величаво проследовали своим путем.
– И вправду говорят, – смеялись, глядя на быстро удаляющихся гигантов наши моряки. – Что слону дробина, то киту картечина!
Бросок Игнатьева через Атлантику был удачен. Капитаны прекрасно держали строй, не было ни поврежденных, ни отставших. Даже вечно штормящий Бискай на этот раз проскочили без всяких приключений. Если и вымотало что- то, то это извечные бесконечные лавировки. Ветер менялся столь часто, что то и дело приходилось высвистывать наверх вахту.
– По местам стоять, поворот оверштаг!
Матросы уже у фока и грот-гитовых, наветренные брасы разнесены далеко в стороны.
– Лево на борт! Гика-шкоты стянуть!
Корабли один за другим начинают медленно катиться вправо.
– Фока-шкоты, кливер-шкоты раздернуть!
Внезапно в самой середине маневра фок заполоскал и стал лениво ложиться на ванты. Но вахтенные начальники начеку:
– Фока и грота-галсы отдать! Бакштаги на марс! Грот-марса-булинь отдать! Прямо руль! На стопора! Фока-булинь отдай!
Корабли завершают свой поворот.
– Фока-шкоты! Кливер-шкоты вытянуть!
Вахта уже изрядно подустала. Но маневр завершен, и вахтенные лейтенанты скороговоркой выкрикивают последние команды:
– Паруса поправить! Наветренные брасы и топенанты обтянуть! Булиня прихватить! Подвахтенные вниз!
– Подвахтенные вниз! – подхватывают с радостью десятки голосов. Измотанные матросы дружно скатываются по трапам в сырую духоту батарейных палуб, чтоб забыться там недолгим сном в ожидании следующей лавировки.
У мыса Фенистера разминулись с английской эскадрой под флагом контрадмирала Гарви. Того самого, кто командовал в Трафальгаре "Виктори" и на чьих руках скончался Нельсон. Ныне Гарви блокировал французский порт Фероль. Гарви, сойдясь
