За кулисами театра военных действий I - Виктор Владимирович Королев

— Разумеется, с разрешения родителей, ведь мы не были совершеннолетними и плохого ничего не делали, — уточнила истица, обведя смиренным взглядом присяжных.

Слава о несовершеннолетних красавицах-близняшках с Пятой авеню разлеталась по всему Нью-Йорку. Они были удивительно похожи друг на друга. Если одна надевала платье с воланчиками, другая обязательно — с рюшами или буфами. Это чтобы восхищались обеими, но не путали. В мужчинах разбирались обе. Настолько, что один из ухажёров как-то язвительно заметил: «Разбираются прекрасно, до последнего винтика».

О них писала жёлтая пресса: «Похожие, как две магнолии, с мраморным цветом лица, волосами цвета воронова крыла и струящимися платьями, с их лёгкой шепелявостью и иностранным акцентом, они излучают атмосферу тепличной элегантности и кружевной женственности. Они должны были быть нарисованы с гордо поднятыми головами, в белом атласе, с букетом белых пионов в изящных руках. Ох, уж эти великолепные девы Морганы, Глория и Тельма, похожие, как две капельки! Сколько мужских сердец скоро разобьют они!».

Вняли девы, вняли совету жёлтой прессы. Не прошло и двух лет, как отец близняшек дал согласие на брак Тельмы с наследником крупной компании. Они уехали в свадебное путешествие, а вскоре запросилась замуж и Глория. Её избранник был старше аж на двадцать четыре года. Реджинальд Вандербильт как-то пришёл в «весёлую квартирку» на Пятой авеню за своей дочерью от первого брака Кэтлин, а вышел оттуда уже любовником Глории. Она получила сразу «три в одном»: сводную сестру взамен уехавшей Тельмы, мужа — правнука Командора, основателя богатой династии, и приличное содержание.

Муж ей не мешал. Он сам был любителем разгульной жизни, но предпочитал лошадей и спиртосодержащие напитки. Вернувшись из положенного путешествия, Глория доложила мужу о беременности, и вскоре у них появилась дочь.

— Я специально назвала её Глорией, чтобы малышка жила такой же счастливой и наполненной жизнью, как её мать, — улыбалась смуглая дама с трибуны окружного суда.

Оставив родившегося ребёнка кормилицам, нянькам и тёткам, молодые снова укатили в путешествие, теперь уже на год. А когда вернулись, Глория узнала, что её сестра-близнец Тельма разводится с мужем. Тот год, 1925-й, вообще был непредсказуемым и неподлежащим анализу. Развод Тельмы, её обручение с известнейшим голливудским актёром, и тут же завязавшийся роман с английским аристократом Фёрнессом, и… смерть Реджинальда Вандербильта.

— Это случилось так неожиданно, так некстати! — истица придала своему голосу максимум печали, и в судебном зале кто-то искренне всхлипнул.

Муж Глории умер от цирроза печени, не так уж много оставив на банковском счету. А трастовый фонд с пятимиллионным активом он завещал своим дочерям: Кэтлин и маленькой Глории. Матери ещё не исполнилось двадцать один, по закону она считалась несовершеннолетней и не могла распоряжаться наследством дочери. Но и того, что осталось — плюс содержание от фонда, плюс содержание от новых мужчин — Глории Морган хватало на безбедную жизнь в Париже и Лондоне. До поры, до времени хватало…

Жизнь в Европе становилась всё дороже, а главное — скучнее, чем в Америке. В 1934 году Глория-старшая вспомнила про дочь и вернулась домой. Доступ к деньгам трастового фонда она решила получить через суд.

Экскурс в прошлое: за 20 лет до суда

К началу Первой мировой войны государственный долг Британии составлял 650 миллионов фунтов стерлингов, а к концу её был уже в десять раз больше! Занявший престол в 1910 году король Георг V понимал: нельзя упускать лидерство на море, надо строить новые корабли, брать в долг и строить. Кредиты пришли из-за океана, из банкирского дома Моргана, большого любителя зарабатывать на войне.

«Ни разу за три последних года мы не были так хорошо подготовлены к сражениям», — вскоре доложил первый лорд Адмиралтейства Черчилль. И добавил, в правительстве голосуют за войну только четверо: премьер Асквит, военный министр Холден, министр иностранных дел Грей и он — нужна поддержка из Букингемского дворца.

В июле 1914-го король вызвал во дворец министра иностранных дел Эдуарда Грея и заявил ему, что Британии абсолютно необходимо вступить в войну. Грей пытался объяснить, что убийство австрийского эрцгерцога в Сараеве — это не повод, нужна веская причина…

— Вот вы и должны найти причину, Грей, — оборвал Его Величество.

Через несколько дней Великобритания объявила войну Германии. Кайзер орал в бешенстве:

— Они думают, что загнали нас в тупик! Эти островные обезьяны, сговорившись с торгашами Америки, пытались нас обмануть своими сладкими речами! Мерзкие сукины сыны!..

Американские деньги Моргана умело подвели Британскую империю к большой войне. Сами Соединённые Штаты держали нейтралитет до 1917 года. Это помогло им хорошо нажиться на европейских странах, пока те воевали меж собой. США постепенно становились мировым кредитором, финансовым центром планеты.

…Судебный процесс по иску Глории Морган продолжался около года. Истица хотела отобрать у родственницы покойного мужа Гертруды Вандербильт право на опекунство, а та подала встречный иск, заявив, что тридцатилетняя Глория вообще недостойна называться матерью. Но, понятно, спор шёл не о судьбе десятилетней девочки, а всего лишь о её деньгах. Два представителя знатных и богатых (в прошлом) династий сошлись в смертном бою.

Обе стороны призвали в свидетели всех, кого только могли, подключили лучших юристов и сыщиков. Тельма Морган, ставшая уже британской виконтессой Фёрнесс и только что снова разведённая, примчалась к сестре и сходу заявила:

— Прежде всего ты должна избавиться от няни!

Это оказалось делом непростым, потому как суд посчитал няню главной свидетельницей, и она подробно рассказала, как, появляясь иногда в доме, мать ребёнка спала до обеда, потом долго одевалась и исчезала до утра.

— Девочка видела лишь загадочную фигуру в коридоре и спрашивала меня: «Кто это?». Однажды я застала миссис Морган, когда та учила ребёнка смешивать алкогольные коктейли…

Переполненный зал окружного суда осуждающе ахнул. Акции Морган мгновенно упали. Гертруда Вандербильт, добивая истицу, предложила ей пожизненную ренту. Но «весёлая вдова» поняла: согласись она взять деньгами, потеряла бы дочь навсегда, а светское общество закрыла бы для неё все двери. От ренты она отказалась, и решение суда стало очевидным. Осталось выслушать ребёнка, Глорию-младшую.

Её привезли в зал заседаний в кольце многочисленных охранников. Девочка шла к свидетельской трибуне, не поднимая головы, не глядя ни на мать, ни на опекуншу. Десятилетняя миллионерша сверлила карими глазами окружного судью, словно о чём-то предупреждая его.

— Тишина в зале! — человек в мантии пристукнул молотком. — Прошу вас, мисс Вандербильт. Что вы хотели бы добавить?

Малышка медленно и чётко проговорила:

— Ваша честь, скажите им, чтобы они не тратили мои денежки!

И не спрашивая ни у кого разрешения, с