Шесть дней в Бомбее - Алка Джоши

Выйдя с вокзала, я на минуту остановилась и огляделась по сторонам. Голова кружилась от осознания того, как далеко я забралась. Раньше я только воображала, как поеду по маршруту Миры, а теперь и впрямь решилась на это. Может, на этом самом месте когда-то стояли Мира с матерью, ожидая, пока шофер вытащит их багаж из машины? Наверное, с этого вокзала они и отправились сначала во Флоренцию, а потом в Париж. Я зажмурилась, вдохнула запах крепкого кофе, чего-то, похожего на уксус, паровозного дыма, сигарет и… капусты? Я снова открыла глаза. В паре метров от меня мужчина играл на аккордеоне, изо рта у него свешивалась сигарета. Он кивнул мне. И я кивнула в ответ.

Вспомнив школьные уроки французского (как мне все же повезло выиграть учебу в монастырской школе в Калькутте!), я ткнула ему в карту в путеводителе и спросила, как попасть в Британское посольство. Он показал, на каком трамвае я смогу туда добраться. Местных денег, чтобы купить билет, у меня не было (ни геллеров, ни крон), но кондуктор, увидев на мне форму медсестры, пустил меня бесплатно. Это доктор Стоддард посоветовал мне путешествовать в форме, сказал, так я буду заметна, когда это нужно, и незаметна, когда не нужно.

Мира отлично описала свой родной город. Мосты, построенные много столетий назад, золоченые шпили церквей и соборов, величественные каменные здания, из которых управляли Богемией короли и министры. Изящные автомобили и трамваи неслись по улицам вместе с запряженными лошадьми экипажами. Мужчины и женщины в пальто и парижских туфлях безмятежно гуляли в центре самой истории.

* * *

Британское посольство я нашла в одном из величественных зданий, которых так много видела на улицах старого и нового города. В приемной, оказавшейся еще более величественной – сплошь огромные картины маслом, обитые шелком диваны и золоченые подсвечники, – сотрудница-англичанка с прекрасной чистой кожей позвала со второго этажа некого мистера Пибоди, веселого госслужащего с чуть косившими глазами. Он спустился в фойе и повел меня наверх в свой кабинет.

– Мистер Стоддард объяснил, что вы впервые в Праге, и очень просил, чтобы мы вам помогли, – сказал он, поднимаясь по лестнице и провожая меня в свой аккуратный кабинет. – Он славный парень, этот Стоддард. Руководит нашим посольством в Стамбуле. Его ждет блестящее будущее.

Это была для меня новость. Эдвард вел себя так скромно, что я посчитала его в лучшем случае помощником дипломата.

– Знаете, сейчас все рвутся получить пост в Париже. Мы внимательно следим за тем, что происходит в Испании и в Германии. Франко, Гитлер, Муссолини… Черт знает что! У нас самих тут на севере неспокойно с судетскими немцами. – Дипломат опустил руки на стол. – Но вас ведь не политика сюда привела, верно? Вы ищете работу медсестры?

– Что? – Я растерянно сдвинула брови. Потом поняла, что он так решил из-за моего передника и шапочки. – Нет, сэр, мне нужна помощь другого рода.

По тому, как напряглись плечи Пибоди, я догадалась, что мой акцент сбил его с толку. Моя фамилия и светлые глаза заставили его думать, что я буду говорить на совершенном английском. Однако в Индии меня воспитывали англоговорящие монахини, и пускай у меня не было такого сильного акцента, как у большинства индийцев, как выпускница государственной школы я тоже не говорила, а он, видимо, ожидал этого.

Стройная женщина лет двадцати принесла нам поднос с чаем и печеньем. Я поняла, что все еще держу в руке чемодан – страшно было отпускать его после фиаско в поезде. Подумав, я поставила его возле ножки своего кресла, взяла с подноса чашку горячего чая и долила в него молока. Помощница мистера Пибоди поставила чашку перед ним и, выходя, с любопытством покосилась на меня. Наверное, гадала, с чего это начальник беседует с медсестрой.

– Мистер Пибоди, в бомбейской больнице я ухаживала за одной пациенткой, она умерла. Мира Новак. Художница.

Я еще в поезде заготовила фразу, которая не выдала бы, что меня посчитали виновной в ее смерти.

Он поднял брови.

– Слышал о ней. Наша местная, из Праги. О боже, как жаль! Надо послать соболезнования. – Он взял с подноса печенье. – Чем я могу помочь?

– Перед смертью она просила меня встретиться с ее ближайшей подругой из Праги. Мисс Петра…

Фамилии Петры я не знала. Но если Пибоди был знаком с Новаками, он, наверное, знал и их друзей. Я надеялась, что он сможет что-то мне подсказать.

– Новаки жили по соседству с ее семьей.

– Должно быть, мисс Хитциг? Из семьи Хитциг. Думаю, это она. Ее отец владеет одной из самых крупных стекольных компаний. Отличную посуду они производят, ее знают во всей Европе. Как считаете, это Петру Хитциг вы ищете?

Я не была уверена, что это именно та Петра, но семья Миры вращалась в высших кругах, так что, вероятнее всего, семью Хитциг они должны были знать.

– Да, – кивнула я, стараясь вложить в ответ побольше уверенности.

Пибоди осушил чашку и отставил ее в сторону.

– Попрошу Регину дать вам их адрес. Думаю, это по другую сторону Карлова моста. Они будут просто убиты новостью. Новаки уехали несколько лет назад. После войны евреи все время настороже, и их можно понять. Я вовсе не виню Новаков за отъезд. Однако Хитциг не беспокоится. Он с немцами на дружеской ноге. К тому же ему нужно управлять компанией. – Пибоди стукнул ладонями по столу. – У вас есть где остановиться?

Он переменил тему так же резко, как делала Мира. И я не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Нет.

– Попрошу Регину дать вам список отелей. Ваши проездные документы?

– Доктор Стоддард – отец мистера Стоддарда – обо всем позаботился еще в Бомбее.

Как ни горько было это признавать, мне довольно просто удалось получить британский паспорт благодаря тому, что мой отец был гражданином Британии. Конечно, и связи доктора Стоддарда помогли.

– Бомбей… Никогда там не был. Не выношу жару. У меня от нее крапивница. Но индийские солдаты… Крепкие парни! Если снова начнется война, они нам очень помогут. Ну вот и все. – Пибоди встал и протянул мне руку. – Знаете, а вы не… Ваша фамилия…

Я ждала, когда он закончит. Он наверняка хотел отметить, что внешность у меня как у человека смешанного происхождения. Однако после встречи с двуличной Агнес я поняла, что не стоит сразу бросаться откровенничать.

– Впрочем, это не мое дело. Приношу свои извинения, мисс.

Я пожала протянутую руку и поблагодарила его.

– Ой, подождите, мисс Фальстафф. Тут вам письмо.

Моя дорогая сестра Фальстафф!

Понравилась ли