Том 1. Новеллы; Земля обетованная - Генрих Манн

VI

Гретхен не успела и слова вымолвить. В полном недоумении смотрела она ему вслед; затем перевела взгляд на палец, где еще несколько минут назад блестело кольцо, и испустила глубокий вздох.

Да, повернулся и ушел играть в непристойной пьесе. Ему хорошо смеяться. Таковы мужчины. Даже не подумал о том, как Гретхен объяснит родителям свое трехчасовое опоздание и отсутствие кольца. Она явилась домой с удрученной миной и заявила, что все время просидела у Клерхен Гарниш. Клерхен совсем расхворалась, и вечер ей тоже придется провести у одра больной подруги. Она даже поплакала, маме осталось только утешать ее. Господин Штольценек был недостаточно любезен, Гретхен даже не удалось улучить минутку, чтобы сговориться с ним о побеге. Он был рассеян и тороплив. «Может быть, ему скучно со мной?» Она испугалась. «Я знаю, я только глупая девчонка, а он знаменитость». Страдальческим голосом она попросила у родителей денег на бутылку токайского для Клерхен и отправилась в театр. Непристойности до нее не доходили, не замечала она и того, что была единственной молодой девушкой в зале и что публика прохаживалась на ее счет. Она сидела очень близко и не сводила глаз с господина Штольценека. Он не мог ее не видеть, но старался не замечать. На пальцах у него сверкало множество перстней, но кольца с рубином и семью жемчужинами среди них не было.

Покинутая, одуревшая, жалкая, Гретхен улеглась в постель. Она так ослабела, что не могла даже плакать. Он насмеялся над нею. Завтра по почте придет кольцо и, возможно, записка, что-нибудь вроде: «Как вам понравилось в театре, барышня?» И все. Больше уж ничего не будет. Все утро Гретхен металась между своей комнатой и ящиком для писем. Ничего. Значит, господин Штольценек еще более жесток, чем она полагала. Уж не думает ли он, что это так легко — при каждом движении руки подгибать палец? Палец у нее уже онемел. В гневе она написала господину Штольценеку письмо. И в тот же вечер сбегала на почту за ответом; но ответа не последовало ни вечером, ни в ближайшие дни. «Ну, конечно, я обидела его, глупая девчонка! Такой великий артист не обязан думать о моем кольце, ему не до пустяков!» И она написала еще одно письмо, очень смиренное. Наконец-то из почтового окошечка ей подали запечатанный конверт. От волнения Гретхен даже не сразу взяла его. Строчки сходились и расходились перед глазами, как складки гармоники, — ей пришлось подождать, покуда они снова станут на место. И она начала читать:

«Уважаемая барышня!

Ставлю вас в известность, что ни о каком недоразумении или забывчивости с моей стороны здесь не может быть и речи. Вы подарили мне кольцо, о чем неоспоримо свидетельствовали сказанные вами при этом слова: «Оно вам больше подходит, чем мне, носите его на вечную и добрую память».

Посему покорнейше вас прошу впредь не обременять меня напоминаниями о кольце. В противном случае, да будет вам известно, я перестану щадить ваше доброе имя и предам огласке наши с вами предосудительные отношения.

Наши встречи легко могут быть подтверждены свидетельскими показаниями, к тому же моя репутация общеизвестна.

С совершенным почтением

Леон Штольценек».

Да, да! Буквы, элегантные и размашистые, складывались именно в эти слова. У Гретхен упало сердце; ее трясло, как в лихорадке. Земля разверзлась у нее под ногами и бездонные пропасти неодолимо манили ее взор. Закрыв глаза руками, она вышла на улицу и всю дорогу жалась к стенкам, словно сама что-то украла. Нет, вор был он. Господин Штольценек — вор! Никто, кроме Гретхен, не знал этого, и конечно, никому бы такая мысль и в голову не пришла. «Господин Штольценек — вор!» Это все равно, как если бы ей сказали: «Господин Штольценек — выходец с того света!» Даже между живыми и мертвыми не зияла такая пропасть, как между честными людьми и ворами. До сегодняшнего дня Гретхен и не подозревала, что воры — это люди, которые тоже говорят по-немецки и кушают сосиски. Ведь они сидят под замком в городском остроге, перед окнами которого день и ночь ходит солдат с ружьем. Объятая ужасом, Гретхен старалась освоиться с этой мыслью. Так, значит, господин Штольценек, с которым она прогуливалась по городскому валу, собственно, должен был тоже сидеть там, под замком? Или можно, как выяснилось, быть вором и не сидеть в остроге, а прогуливаться по городскому валу? Все смешалось и закружилось у нее в голове. Весь ее нравственный мир рушился. Гретхен едва держалась на ногах. Может быть, это вор, сбежавший из острога там, на горке, и притворившийся актером только для того, чтобы украсть у Гретхен ее колечко? И это было его единственной целью. Нет, невозможно! Вконец расстроенная, Гретхен села за стол. Подумать, что папа и мама разговаривают как ни в чем не бывало! Разве они не знают, что в жизни случаются такие вот истории? Она уже больше не подгибала палец: когда все кругом рушится, это не имеет смысла. Так! Мама уже заметила.

— Где твое кольцо?

— Ах! Я мыла руки и оставила его на умывальнике.

— Пойди и принеси, пока оно цело. Не следует вводить людей в искушение.

Гретхен встала, но папа закричал:

— Из-за стола не выбегать!

«Тем лучше», — подумала Гретхен.

После обеда она пошла к себе в комнату, хлопнула дверью и сжала кулаки. Она была вне себя. Подлая судьба, подлые люди! Клоцше — ханжа, пентюх, а господин Штольценек — вор. Ничего лучшего судьба не уготовила для Гретхен! Почему, почему господин Штольценек не мог быть порядочным человеком? Ведь она просто молилась на него! А он пригрозил выдать ее за свою любовницу. «Ах ты дрянь этакая! Ну, да мы еще посмотрим!» Хотя скандала, конечно, не миновать. Господин Штольценек хитер, ужасно хитер. Вся кровь прихлынула к сердцу Гретхен. И все же он единственный, кого она любила. Красавец, элегантный, ловкий. Может, это не так ужасно, что он украл у нее кольцо? Мало ли что бывает в жизни! Гретхен сама выпрашивала деньги на токайское и тратила их совсем не по назначению. Более того, она стибрила деньги из папиных штанов… Правда, по маминому совету. Да и вообще это совсем другое. Это дела семейные. А господин