Морской штрафбат. Военные приключения - Сергей Макаров
Впрочем, информация о положении дел на объекте, которой располагали в Берлине, отчасти подтверждала сообщение Курта, а оно, в свою очередь, во многом эту информацию объясняло. Поэтому Шлоссенберг во время разговора с фюрером взял на себя смелость осторожно упомянуть о полученном письме. Фюрер, вопреки его опасениям, не впал в ярость, но краткий пересказ содержания письма в той его части, в которой оно касалось полковника Дитриха, похоже, только укрепил его в принятом решении.
По сути дела, никаких особенных упущений за полковником Дитрихом не числилось. Строительство объекта в целом шло по графику, но ход военных действий на севере не устраивал Берлин, и отношение к строящейся в Норвегии базе подводного флота переменилось. Она задумывалась как один из укрепленных форпостов, призванных закрепить и увековечить владычество рейха на оккупированной территории. Теперь, когда стало ясно, что без решительных мер русский Север так и останется русским, база должна была стать увесистым булыжником, брошенным на чашу весов военного противостояния. Строительство следовало максимально ускорить; после его окончания база должна была стать бронированным кулаком рейха, стальной пробкой, намертво закупорившей Северный морской путь, которым к русским текла помощь от союзников.
Так говорил фюрер, и бригаденфюрер СС Хайнрих фон Шлоссенберг был с ним целиком и полностью согласен — не в силу лояльности или собачьей преданности, а потому, что сам думал примерно так же. Если уж взялся воевать, нужно брать инициативу в свои руки и наступать до тех пор, пока противник не запросит пощады — пощады, которой не будет. Это единственно верная стратегия, и в том, что полковник Дитрих решительно непригоден для ее осуществления, нет его вины: не каждому дано родиться воином и полководцем, хорошие интенданты тоже нужны рейху. Другое дело, что интендантам, даже самым хорошим, не стоит доверять командование войсками на стратегически важных направлениях…
Рука полковника задрожала еще сильнее, когда он прочел полученную депешу и осознал, явно не с первого раза, ее смысл.
— Господа… — Его голос дал петуха, и Дитрих был вынужден несколько раз кашлянуть в кулак, чтобы вернуть себе контроль хотя бы над голосовыми связками, раз уж все остальное отныне стало ему неподвластно. — Господа, я должен передать вам приказ фюрера. Меня отзывают в Берлин. Новым комендантом объекта и укрепрайона назначен господин бригаденфюрер. Таков приказ фюрера, господа.
— Хайль Гитлер! — пролаял командир береговой охраны, вскинув правую руку.
Курт Штирер тоже поднял руку в салюте. Это было проделано с легкой небрежностью, которая о многом говорила бригаденфюреру. Он мысленно поморщился: похоже, дружище Курт не совсем верно представлял себе свое теперешнее положение. Впрочем, Шлоссенберг и сам еще не до конца разобрался, каково оно на самом деле. Это целиком и полностью зависело от того, так ли военный инженер Штирер рвется работать во имя победы великого рейха, как это явствовало из его последнего письма. Если да, то их дружеские отношения послужат недурным подспорьем в работе. Если же нет, Курта ждет сюрприз: ему предстоит узнать, что для пользы дела его однокашник Хайнрих готов поставить навытяжку даже старинного приятеля.
— Все верно, — сказал Шлоссенберг. — Вы свободны, полковник. Подготовьте дела к сдаче, через час я буду у вас, и вы введете меня в курс. Возможно, есть что-то, чего я еще не знаю, — я имею в виду, что-то важное, способное оказать влияние на ход строительства. Субмарина, на которой я прибыл, доставит вас в Германию — в какой именно порт, я не знаю, но думаю, до Берлина вы оттуда доберетесь без проблем.
Ему хотелось добавить, что проблемы у полковника Дитриха возникнут в самом Берлине, но он, естественно, промолчал, тем более что это и так было ясно всем присутствующим, исключая, быть может, разве что командира береговой охраны, который пока что производил на бригаденфюрера впечатление законченного болвана, чья врожденная тупость постоянно сводит на нет его служебное рвение.
Дитрих ушел, понурив голову и заметно сутулясь. Вскрытый конверт с печатью рейхсканцелярии был у него в руке, белея в полумраке бункера, как флаг капитуляции, кобура оттягивала ремень, которым была слабо и некрасиво перетянута полковничья шинель. Бывший комендант не шаркал ногами, но чувствовалось, что он к этому весьма близок.
Проводив его взглядом, в котором не было ни капли сочувствия, бригаденфюрер повернулся к Штиреру и начальнику береговой охраны. Моряк таращился на него, распираемый изнутри не находящим должного применения усердием; в глазах Курта плясало показавшееся Шлоссенбергу не совсем уместным веселье, уголки губ подрагивали, готовые расползтись в радостной улыбке.
— Вас я не задерживаю, — сообщил бригаденфюрер моряку. — Возвращайтесь к своим обязанностям, капитан. Да, один вопрос. Минные заграждения в фарватере находятся в вашем ведении?
— Да, бригаденфюрер.
— В таком случае приказываю опустить их на дно и впредь поднимать только в случае реальной угрозы нападения противника. Это выполнимо?
— Да, бригаденфюрер.
— Тогда выполняйте. Вы свободны, капитан. А вас, герр майор, — обратился он к Штиреру, — попрошу составить мне компанию. Я хочу ознакомиться с объектом и уяснить для себя истинное положение дел на строительстве.
— Яволь, бригаденфюрер, — сдерживая улыбку, с преувеличенным рвением щелкнул каблуками инженер. — Полагаю, разумнее всего для начала ознакомиться с планом бункера. Он находится в моем кабинете. Вы не возражаете?
— Прошу вас, майор, — позволив себе наконец улыбнуться, сказал Шлоссенберг. — Я в вашем распоряжении. Будьте моим Вергилием.
— О да, — кивнул Штирер, — Вергилием. Очень точное сравнение, господин бригаденфюрер. Ибо если то, что нас окружает, не ад, то нечто весьма и весьма к нему близкое. По крайней мере, для них.
Он кивнул на людей в полосатых робах, занятых разгрузкой баржи.
Шлоссенберг огляделся. Начальник береговой охраны был уже довольно далеко, и поблизости не обнаружилось никого, кто мог бы случайно или намеренно подслушать их разговор.
— Курт, дружище, — сказал тогда барон, — я чертовски рад тебя видеть. Но должен заметить, что тебе давно пора расстаться с романтическими иллюзиями и перестать видеть в этих полуживотных людей. Как только ты с этим справишься, дела на строительстве немедленно пойдут на лад.
— Дела на строительстве и без того идут
