Горячая штучка - Вайн Люси

— О боги! — лопочет он, улыбаясь. — Очень вкусно, Лиза! Спасибо тебе большое.

Она смешно улыбается, поворачиваясь ко мне.

— Тебе тоже понравилось? — спрашивает она.

О БОЖЕ Я УЖЕ ПИЛА ЕГО, Я УЖЕ МНОГО РАЗ ПИЛА ЕГО, Я ДАЖЕ УЖЕ НАБЛЕВАЛА ЦЕЛУЮ ЛУЖУ «КОСМОСА».

Я этого не говорю. Я с улыбкой киваю, поднимая вверх большие пальцы и делая большой глоток. Лиза в ответ тоже показывает мне большие пальцы и снова переключает внимание на моего папу, который пытается угадать, из чего состоит коктейль. Лиза славная, ей не больше одиннадцати лет. Я оглядываю заполненный народом бар. Не считая Алана-Великана, папы и меня, всем здесь по одиннадцать лет. Лиза снова смеется — кажется, она очень рада впервые познакомиться со стариками — сюда же я включаю и себя. Она приносит еще два коктейля, на этот раз темного цвета и густые. Может быть, все-таки стоит последовать совету Джоша и напиться?

— Бесплатная выпивка для вас обоих на всю ночь! — радостно объявляет Лиза.

Ладно, может быть, околачиваться рядом с папой на самом деле не так уж плохо.

Проходят два часа, к нашей банде у барной стойки присоединилась еще парочка посетителей. Алан так и не вернулся на улицу, говоря, что другой вышибала: — О, Алан, приятель, тот, который на улице, его тоже зовут Алан, приятель! Нас уже трое! Мы должны организовать музыкальную группу, приятель! — отлично справится без него. По-видимому, бар уже заполнен «под завязку», поэтому от третьего Алана не требуется ничего другого, кроме как просто стоять на улице, свирепо поглядывая на людей.

Кроме меня, папы, Алана-Великана и Лизы, здесь же сидит очаровательная парочка, Зои и Лоис, угощающая нас чипсами «Original Pringles» в тубе, тайком пронесенной Лоис. Алан-Великан говорит, что все нормально, он не станет конфисковывать их до тех пор, пока Лоис угощает всех. Итак, теперь мы сидим, попивая коктейли и передавая из рук в руки тубу «Pringles». Я снова смотрю на папу, который никогда прежде не пробовал «Pringles» и готов расплакаться, взволнованный всем происходящим.

— Они в тубе, — опять говорит он мне, показывая на «Pringles» и размахивая ими у моего лица, чтобы я убедилась в этом. — Могла ли ты когда-нибудь представить себе такую хитрую упаковку, Ленни?

— Ты когда-нибудь прежде ела «Pringles»? — спрашивает меня Лиза, которой сейчас, видимо, девятнадцать, а не одиннадцать лет.

Я вздыхаю.

— Да, я ела «Pringles».

Она сочувственно смотрит на меня. Она не верит.

Алан-Великан снова склоняется надо мной, обращаясь к папе.

— Продолжай, Алан, приятель, ты бы заткнул всех нас за пазуху, если бы тебе сейчас было за тридцать.

Папа рассказывает им о своей жизни, и мы уже дошли до восьмидесятых, когда мама родила меня, а Джен, придя в больницу навестить ее и свою новорожденную сестру, сказала, что я «толстая».

— Мне не стыдно сказать вам, Лиза, Алан, Лоис и Зои, что я часто плакал, — говорит папа, и теперь смахивая слезу.

— Постой-ка, — прерывает его Лоис. — Так вы двое — не пара? — указывает она на нас с папой, словно в чем-то обвиняя.

— О, это отвратительно, — вскрикиваю я и встаю в ужасе от всего происходящего. А потом снова сажусь на место, потому что попадаю в ловушку, в объятия БДВ.

Папа хихикает и нежно похлопывает меня по спине.

— Нет, это Ленни, моя младшая дочь, — объясняет он Лоис, глядя на меня затуманенными глазами.

Никто, кроме папы, не называет меня «Ленни». Он делает это с самого детства — он говорил, что был просто очарован тем, что у него есть Дженни и Ленни. Мне тоже это нравится.

Лоис пожимает плечами.

— Прости, — произносит она таким тоном, что это совсем не похоже на «прости».

Папа смотрит на меня с легкой грустью.

— Хотя для твоей мамы это был тяжелый период, Ленни, — добавляет он. — Довольно долго после твоего рождения она страдала послеродовой депрессией. Она очень любила тебя, но пребывала в мрачном настроении. Диагноз был поставлен не сразу, и даже тогда, когда она выздоровела, она часто плакала, спрашивая меня, все ли она делает для того, чтобы показать, как любит тебя. Ей казалось, что она должна загладить вину перед тобой.

Я никогда не слышала об этом. Несомненно, я никогда не ощущала недостатка любви в нашей семье. Ее было слишком много, если честно. Мы с папой переглядываемся, и за столом все умолкают. Я не в состоянии ничего сказать, потому что в горле стоит комок, поэтому я делаю большой глоток из стоящего передо мной бокала со сладким коктейлем. Понятия не имею, что мы пьем в этот момент, но, по-видимому, мы решили перепробовать все меню.

— А где теперь твоя жена? — любезно спрашивает Алан-Великан.

Папа опускает глаза и откашливается.

— Она умерла, Алан, — говорю я как можно тише. — У нее был рак, и мы потеряли ее примерно год и три месяца назад, после Рождества. С тех пор мой отец живет один.

— Проклятый рак, — глухо произносит Лоис, а Алан-Великан похлопывает меня по руке.

— Он не один, любовь моя, у него есть ты, разве не так?

Проходит еще час, и Лоис кричит, что хочет выйти замуж. Зои не так пьяна и, следовательно, настроена не так решительно.

— Посмотрите на этого УДИВИТЕЛЬНОГО МУЖЧИНУ, — кричит Лоис, тыкая пальцем папе в лицо. — ОН ПОЗНАЛ НАСТОЯЩУЮ ЛЮБОВЬ. Брак это ведь что-то значит, а я чертовски люблю тебя, Зо.

Зои кивает, ее это, кажется, забавляет. Она не очень разговорчива.

— Я знаю, мы никогда по-настоящему не верили в искренние отношения между людьми, — убежденно говорит Лоис. — Но сегодня вечером у меня было озарение. Этот мужчина помог мне осознать, что значит брак. Женись на мне, Зои.

Мы все аплодируем, но Зои выглядит оскорбленной.

Папа, кажется, заинтригован. Он ни разу в жизни не пил «Космос», не ел «Pringles» и не общался с лесбиянками, и все это происходит за один вечер. На его шестидесятилетие.

— Поговорим об этом позже, — шипит Зои. Но Лоис не слушает ее.

Лоис, повернувшись к папе, берет его за руку.

— Ты должен прийти, Алан. Ты можешь быть моим посаженным отцом! Ты будешь моим посаженным отцом?

Папа кивает. Они обнимаются. И оба плачут.

— А как насчет твоего настоящего отца? — спрашивает Алан-Великан.

— К черту его! — злобно говорит Лоис, а потом по ее лицу пробегает тень смущения. — О, на самом деле мой отец довольно милый. Благодаря ему я всегда принимала себя такой, какая я есть, и он так гордился мной, когда я добивалась успеха. Вероятно, мне следует попросить его быть моим посаженным отцом. Прости, Алан.

Папа вытирает глаза и просит Лоис не беспокоиться. Она говорит, что мой папа может быть своего рода подружкой невесты, а Алан-Великан может совершить богослужение, потому что, по-видимому, он об этом давно мечтает. Папе хочется узнать, будут ли на свадьбе подавать «Космос» и «Pringles».

— Вы должны пожениться, — говорит он, снова чуть не плача.

Боже, как часто он плачет сегодня вечером.

Оскорбленная Зои вздыхает.

— Лоис, прекрати, ради бога. Я не собираюсь объявлять помолвку в «All Bar One». Перестань привлекать к себе внимание.

Алан-Великан выглядит слегка раздраженным.

— А чем тебе, молодая леди, не нравится «All Bar One»? У нас часто делают предложения, правда, Лиза?

Она многозначительно кивает, в это время папа, словно чуть-чуть протрезвев, поворачивается лицом к собравшимся.

— Я очень горжусь всеми вами, — начинает он. — Я хотел поговорить с вами кое о чем.

О, проклятие, он опять заводит свою чертову речь.

Я поспешно прерываю его.

— Мой папа хочет снова встречаться с кем-нибудь, — объясняю я.

Он выглядит смущенным.

— Я очень одинок, — говорит он уже расчувствовавшейся компании, у которой глаза на мокром месте после его заявления. Даже Алан-Великан трет глаза кулаком.

— Мы найдем тебе кого-нибудь! — победоносно объявляет Лиза, вытаскивая свой телефон и открывая Facebook. Прекрасная идея, так как очевидно, что все ее одиннадцатилетние подруги поперхнутся при мысли о свидании с моим маленьким шестидесятилетним папочкой.