Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

Курышпай, жестикулируя, подобно человеку, прие­хавшему с базара и раздающему гостинцы из развязан­ного мешка, успевает ответить на вопросы каждого, го­ворит безумолку. А вокруг возгласы:

— Блажен мир, неожиданная радость! Царь свер­гнут с престола.

— Свобода!

— Если мы теперь вернемся на родину, нас не тро­ нут?

Токаш снял фуражку, поклонился. Люди плотнее при­двинулись к нему. Замерли, ожидая, что он скажет. У всех в блестящих нетерпением глазах вопрос: «Можно ли вернуться на родину?»

Токаш сказал о свержении власти тех, у кого руки в крови народа, о том, что дух трудового народа поднялся и каждый получил право свободно говорить все, что он хочет сказать.

— Для доблестных джигитов, испытывающих беды изгнания, путь к возвращению теперь открыт. Я приехал сообщить вам это... Однако равенства пока еще нет, по­тому что власть находится в руках богачей!..

— О, зачем тогда нам возвращаться?—с горечью воскликнул Бакен, сдвинув на брови свою шапку.

— В Россию приехал Ленин!—выкрикнул Токаш.— Он поведет бедных на битву за свои права.

Может быть, многие не знали этого имени, по по тол­пе волнами полилось короткое, но большое и ласковое слово — Ленин.

— Ты, Бакен, видать потерял свою секиру—сказал язвительный Қурышпай, и все дружно засмялись.

Токаш сообщил, кто жив и кого уже нет у них на ро­дине, о том, что Жунус ушел в Туркестан; сказал и о Сяте, который сейчас начал льстить Ибраиму Джайнакову, о борьбе двух группировок в городе.

Потом он выслушивал жалобы скитальцев. Выясни­лось, что все сорок тысяч казахов, перешедших в Китай, разбрелись по Илийскому валияту: они ищут себе при­станище, пропитание, каждый обеспокоен за дальнейшую судьбу. Они кочуют в окрестностях Кульджи, Чугучака и других крупных городов. Некоторые осели в здешних ка­захских аулах. А те, у кого ничего нет, работают на ко­жевенном заводе в Кульдже или развозят пассажиров по городу, впрягаясь в двухколесную тележку. Есть и такие, которые ушли во внутренний Китай, занялись там рабо­той на чайных плантациях. А вот группа кочевников по­дошла к Кульдже с наступлением весны. Есть нечегоз шеки высохли, на скулах, как на бруске, можно точить ножи.

С парома сошло несколько женщин, возвращавшихся с базара, и здесь тоже не было видно Айгуль. Токаш не стал расспрашивать о ней: при виде обездоленных, не­счастных людей нельзя было думать о личных делах. Взяв с собой Қурышпая и Бакена, он зашел на паром.

Волны Или, пенясь, били о борт, паром дрожал. Вда­ли виднелись зубчатые белые вершины Тянь-Шаньских гор. Построенный на высоком обрывистом берегу, город

был окружен каменной крепостью. Бакен рассказал, что под обрывом прокопана в направлении к городу пещера и что прокопана она давно Садыр-батыром. Токаш знал об этой пещере. Он читал в Петербурге книгу, написан­ную казахским ученым Чокапом Валихановым. Чокан был в Кульдже и подробно описал этот город. Токаш рассказал о войне манчжур против уйгур и дунган.

— Вот тогда Садыр-батыр, говорят, и прорыл эту пе­щеру. Она помогла овладеть крепостью,— добавил Ба­кен.

Паром подошел к противоположному берегу и оста­новился.

Глава 15

По обеим сторонам улицы густо росли деревья, ветви их сомкнулись вверху, а внизу журчит арык. Низкие с плоскими крышами домики, глинобитные дувалы — все очень напоминает улицы Верного.

Токаш видел и уйгур, и дунган, и узбеков, и казахов, и китайцев. Наряду с тымаком* можно встретить тюбе­тейку, остроконечные китайские головные уборы сопер­ничают с белыми войлочными колпаками.

Они дошли до центра бурного базара и остановились. Народу—не протолкнешься. Неумолчный многоголосый шум. На устах у каждого «шен»—деньги, в руках — вещь; будто один отобрал что-то у другого.

Проголодавшиеся за дорогу Токаш и Курышпай — о Бакене нечего говорить, он был давно голоден — первым долгом стали искать чайхану. Она стояла на краю база­ра, не особенно бросаясь в глаза. В ней сидело несколь­ко уйгур и узбеков; они никак не могли напиться чаю.

Токаш с друзьями занял свободные места у окна. По­вар-узбек принес им три порции китайского фан-фана. Интересно было попробовать блюдо, о котором они ни­чего не знали.

Во время скромной трапезы Бакен рассказывал о синьцзянских казахах: живут они богато, в горах несмет­ные стада скота, но проку от этих казахов мало. Семи- реченцев они встретили холодно, не помогли, прибывших

к ним джигитов превратили в своих слуг и пастухов. Раз­ ве свои люди так поступают?

— Ты знал Аянбека-охотннка?— решился наконец спросить у Бакена Токаш, он боялся услышать нехоро­шую весть и долго не решался завести разговор с Баке­ ном об Айгуль.

— Еще как знаю.

— Где Айгуль?—Токаш тревожно взглянул на Баке­на, опустил голову и заметил, как дрожит в руках дере­вянная ложка.— Жива ли она?

— Жива...

Токаш облегченно вздохнул.

— Айгуль здесь, в Кульдже...

— Да? Ну, говори же, не тяни!— нетерпеливо потре­бовал Курышпай, жалея Токаша. Но Бакен не стал то­ропиться, он начал восторгаться Айгуль.

— Это не девушка, а луна на небе. Что там говорить, красавица! А характер — шелковый. Я не акын, и у ме­ня не хватает слов...

— Ну, и хитер ты, Бакен! Расхвалил — дальше неку­да! Хватит, рассказывай дальше,— уже злился Курыш­пай.

— Нет, подожди. Представьте такое... Беженцы кое- как перешли реку Текес. Были убитые и раненые... Пла­чут дети и женщины, старики проклинают злодеев — все слилось вместе и усилило страх и отчаяние. В этот мо­мент Айгуль взяла в руки домбру и запела песню. Опа успокаивала людей: «В те далекие времена, когда про­исходило великое переселение народов, народ остался живым. Придет время, и мы все заживем новой жизнью».

Павшие духом, услышав голос девушки, подняли го­ловы, приободрились... Так вот, Айгуль в ту страшную ночь помогла людям. Ее очень уважают.

— Но где же она?—видя, как нарастает нетерпение Токаша, спросил Курышпай.

— Айгуль живет в доме богача Бабашева. Живет как рабыня...

— Выходит, отец отдал ее Бабашеву?..—Курыш­пай опередил друга, высказал готовые вырваться из уст Токаша слова.

— Нет. Аянбек ухаживает за его конями. А Айгуль - одна из многочисленных служанок. Кто знает, чем это кончится? Недавно, одна наша девушка Шарипа, не же

лая терпеть дальше издевательства бая Мусабаева, уто­пилась в реке...

Токаш долго молчал. Потом сказал Бакену:

— Ты проведи Курышпая в дом этого Бабашева. Ус­трой ему свидание с Айгуль... Курыш, ты разузнай все. . А меня