Чужие свадьбы, я и Кирилл - Даяна Брук

Телефон мигает: «Вика, спасибо за помощь сегодня. Буду рад реваншу, когда перестану быть героем носовых платков». Я улыбаюсь. Пишу: «Реванш принят. Только без крови и картошки».

* * *

Открываю заметки. Пальцы уже знают, что дальше.

Запись № 177. Никаких паровозиков на свадьбе. И стихов про картошку тоже.

В комнате тихо. За стеной — смех. А я стою в кухонном свете и думаю, что, может быть, когда-нибудь у меня будет вечер, где не нужно никого спасать, только просто быть. И, возможно, ответ уже мигает на экране.

Если вам понравилось — добавьте книгу в библиотеку

Это очень помогает истории расти.

И пишите, что чувствуете — я читаю всё.

Глава 3. Двое трусов и конфета

«София» жила своей обычной жизнью: книги дышали пылью, лампы теплом, а мы — остатками терпения. За витриной снова моросил дождь, Петербург включал свой стандартный фильтр «Серое всё».

Вера сортировала каталоги, Игорь переставлял ценники строго по линейке. Я как раз раскладывала открытки — голые дамы, цветы, чайники — когда дверь звякнула, и в магазин вошел мужчина в клетчатом пальто и с фотоаппаратом наперевес.

— Здравствуйте, — улыбнулся он слишком уверенно, чтобы быть обычным покупателем. — Я фотограф. Делаю серию портретов про «людей, которые пахнут книгами» в Санкт-Петербурге. Можно вас снять?

— Я ещё не проснулась, — ответила я, — ну и тут не бордель, снимать не надо нас.

Он рассмеялся, будто это был флирт.

— Смешно. Но вы такая натуральная. Настоящесть — тренд.

Вера подняла голову, прищурилась:

— Молодой человек, у нас тут не фотостудия, а святилище.

— Я быстро. Можно прямо за стойкой.

Он подошёл ближе. Ловко поправил объектив, щелкнул один кадр, потом другой.

Игорь нервно переставлял книги — как будто от расстановки «Толстого» зависела его самооценка, будущее и ужин.

— Может, хватит? — буркнул он, не поднимая глаз.

— Последний, — пообещал фотограф и кивнул мне. — Я пришлю снимки. Может, захотите для профиля.

Он оставил визитку — «Евгений М., арт-фотограф» — и ушёл, оставив после себя аромат амбиций. То есть дешевого парфюма.

Вера хмыкнула:

— Фотограф… Это те, кто видят женщину и сразу хотят сделать «серию»?

— Похоже, да.

Игорь тихо добавил:

— Не стоит ему писать. Они потом просят «ещё пару кадров без света».

Я сунула визитку в карман.

— Не переживай, — сказала я. — Я пока даже не умею красиво падать в объектив.

Но внутри кольнуло. Кирилл, конечно, к мне равнодушен, и всё, что остаётся, развлекаться фальшивыми перспективами. Иногда это лучше, чем ничего.

* * *

Дома Нина стояла у двери с коробками.

— Ты куда, — спросила я, — «Икея» же закрылась?

— Почти. В новую жизнь, — ответила она и, не оборачиваясь, застегнула молнию на куртке. — Я съезжаю.

У меня в руках застыл пакет с хлебом.

— Что?

— Нашла комнату ближе к работе, — произнесла она слишком спокойно. — И, главное, с окном, где видно хоть кусочек солнца.

Солнце. Я посмотрела на нашу кухню: здесь свет был только от лампочки в форме лимона, купленной на распродаже за 199 рублей. Она мигала, как сердце на последнем вдохе. лампочка крутая, а я нет. Печаль.

— Подожди… а как же мы?

— Мы? — Нина усмехнулась, поднимая коробку. — Вика, мы просто делили квадратные метры и доставку из «Самоката». Не драматизируй.

— То есть просто так?

— Не совсем. — Она чуть замялась. — У Влада освободилась комната. Ну, ты помнишь Влада? Того, у кого всегда есть сыр, вино и нормальный Wi-Fi.

— Влад? Тот самый, который на твоей прошлой вечеринке считал всех «средним классом по глазам»?

— Он хороший. Просто немного… концептуальный. И, да, он предложил жить вместе. Красиво и дешевле.

Я почувствовала, как что-то внутри оседает не больно, а тяжело, как пыль на старых полках.

— То есть у тебя теперь… с Владом?

— Ну, типа. Посмотрим. Но точно не хуже, чем с тобой, — она улыбнулась, будто это шутка.

— А я?

— А ты сильная. У тебя потрясающее чувство самоиронии, с ним можно пережить всё. Даже ЖКХ.

Она сказала это мягко, но уже стояла в ботинках. Коробки у двери выглядели, как маленькие гробики нашей совместной жизни в одном постельное бельё, в другом общие кружки и половина соли.

— Подожди, — я шагнула ближе. — А если я найду кого-то?

— Кого? Кирилла? — усмехнулась она, но без злости. — Найди хотя бы кого-то, кто делает тебе чай.

Она обняла меня одной рукой, быстро, как ставят подпись внизу договора.

— Всё будет хорошо, — сказала. — Просто теперь по отдельности.

Когда дверь за ней захлопнулась, квартира сразу стала в два раза больше и в десять раз тише. Я включила чайник, и тишина наполнилась шипением воды, как будто тоже злилась. На подоконнике остался её кактус в розовом горшке, колючий, живучий и, конечно, цветущий именно сейчас.

Я села рядом и сказала в пустоту:

— Ну вот, Вика. Теперь у тебя тоже началась новая жизнь. Без Влада, без солнца, но с полным депозитом одиночества.

Чайник вскипел. Никто не сказал: «Выключи». Жизнь дермо? Дерьмо.

* * *

Банкетный зал «Свобода» сегодня принимал свадьбу категории «сорок и старше».

Возраст, когда белое платье уже не мечта, а форма упрямства. Когда вместо «всё впереди» звучит «ну хоть теперь-то получится».

Невеста сияла, как реклама отбеливателя, в платье с блёстками, которое явно видело больше надежды, чем ткани. Жених держался бодро, но глаза уже смотрели не на невесту, а в сторону торта в нём было больше смысла и сахара. Вера бы сказала: «Любовь это храбрость второй попытки». Но это была уже третья.

Я узнала об этом из тостов.

Один из друзей жениха, слегка перебравший коньяк, сказал:

— Третий раз — это уже не ошибка, это хобби!

Зал взорвался смехом, невеста кокетливо закатила глаза, а ведущий бодро подхватил:

— Главное, что у каждого теперь своё счастье, по абонементу!

Креативно, наверное провели пол вечера с ИИ, генерили шутейки.

Я посмотрела на Кирилла он, как всегда, сохранял серьезное лицо официанта, но уголки губ дрогнули. Свадьбы бывают романтичными, бывают громкими, но эта с горьким привкусом опыта.

Перед банкетом невеста энергичная женщина с голосом, способным перекричать диджея, и укладкой, которой не страшен ни дождь, ни возраст, — позвала весь персонал к себе.

— Дорогие мои, без вас