Робкие создания - Клэр Чемберс
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту readbookfedya@gmail.com для удаления материала
Робкие создания читать книгу онлайн
Лондонский пригород Кройдон, 1964 год. Хелен Хэнсфорд не замужем, ей за тридцать. К большому разочарованию своих родителей из среднего класса, она работает арт-терапевтом в психиатрической больнице Уэстбери-Парк и заводит бурный роман со своим коллегой Гилом, энергичным, но женатым врачом. Однажды весенним днем им поступает из полиции сигнал. В викторианском доме в нескольких милях от города обнаружен 37-летний мужчина по имени Уильям Таппинг, с бородой до пояса. Он не разговаривает. В этом доме он живет со своей престарелой теткой, которую везут в больницу, где она вскоре умирает. Никто не знает, почему Уильяма десятилетиями держали взаперти и его никогда не видел никто из соседей.
Хелен начинает заниматься с Уильямом и понимает, что он не только в здравом уме, но и талантливый художник. Однако, по мере того как она пытается разгадать загадку этого странного человека, ее собственная тщательно выстроенная жизнь рушится, открывая перед ней новые горизонты.
Клэр Чемберс
Робкие создания
Посвящается Питеру
Clare Chambers
Shy Creatures
Перевод с английского
Анастасии Куприной
Copyright Clare Chambers 2024
А. Куприна, перевод на русский язык, 2026
А. Бондаренко, художественное оформление, макет, 2026
ООО “Издательство Аст”, 2026
Издательство CORPUS ®
1
1964 год
Во всех несостоявшихся отношениях есть момент, на который сперва никто не обращает внимания, но задним числом становится ясно, что именно с него начался разлад. Для Хелен таким моментом стали те выходные, когда в Уэстбери-Парке появился Неизвестный.
Это была пятница. Она готовила кабинет арт-терапии для своей любимой группы – мужчин-алкоголиков, – как вдруг в дверном проеме показалось лицо Гила. Убедившись, что Хелен одна, он вошел, сел на край стола и принялся наблюдать за тем, как она раскладывает бумагу, карандаши, угольные карандаши и краски. Мольберты стояли полукругом перед натюрмортом: плетеное кресло, задрапированное бархатной тканью, рядом столик, на нем – ваза с тюльпанами, кувшин молока и миска с яйцами. Двери в небольшие боковые комнаты, где располагались пациенты, предпочитавшие уединение, были приоткрыты. Перед тем как заговорить, Гил бросил в их сторону вопросительный взгляд, и Хелен ободряюще кивнула.
– Кэт с детьми уезжают на выходные в Дил.
– Неужели? – Она привыкла не питать раньше времени ложных надежд к подобного рода оптимистичным заявлениям.
Гил кивнул:
– Ее крестница только что родила, и завтра она поедет к ней, чтобы… Ну, знаешь, чем обычно занимаются женщины в таких случаях. Так что…
Он смотрел на нее тем прожигающим взглядом, каким бессознательно одаривал не только женщин всех возрастов, в том числе своих пациенток, но зачастую и пациентов. Работая с Гилом, Хелен давно заметила эту особенность, но ей нравилось думать, что его взгляд становится более интенсивным, когда направлен на нее.
– Можешь переночевать у меня, – предложила она. Несмотря на то, что они уже три года были любовниками и он подыскал ей квартирку и даже оплачивал аренду, имея в виду как раз такую возможность, воспользоваться ею им удалось всего-то с полдюжины раз.
– Только если ты не против.
– Пожалуй, нет. Если пообещаешь не слишком мне досаждать.
Их голоса разносились по всему кабинету, но Хелен продолжала спокойно раскладывать материалы для предстоящего занятия. Войди сейчас кто-нибудь в комнату, он не смог бы уличить их в нарушении профессиональной этики. На заре отношений, когда из-за страсти они вели себя более безрассудно, художественная мастерская и прилегающие к ней помещения часто использовались не по назначению. Сейчас они проявляли гораздо больше осторожности, а может быть, страсть притупилась. Никто из коллег, от главврача до санитаров, даже не подозревал об их связи, и даже если Хелен случалось в присутствии Гила покраснеть или улыбнуться не как обычно, никто не удивлялся – все знали, как его обаяние действует на женщин.
– Тогда я приеду завтра после обеда. Машину берет Кэт, так что мне, полагаю, придется идти пешком.
Это были мысли вслух, а не просьба подвезти. У Хелен не было машины – только подержанный скутер, на котором она каждый день преодолевала четыре мили от дома в Южном Кройдоне, где снимала квартиру, до Уэстбери-Парка.
– Хорошо, тогда я приготовлю что-нибудь вкусненькое. А сейчас тебе лучше уйти – через пару минут появятся пациенты.
Гил кивнул и провел рукой по густым и темным, лишь слегка тронутым сединой волосам. Благодаря то ли игре природы, то ли привычке регулярно посещать парикмахерскую, они всегда были одной и той же небрежной длины – чуть ниже воротника, – но никогда не длиннее или неожиданно короче.
– Люблю тебя, – шепнул он и вышел. Звук шагов гулко отдавался по длинному коридору.
Хелен настроила радио на третью программу Би-би-си. Тихая классическая музыка, умиротворяющая, а не будоражащая, идеально годилась для создания атмосферы спокойствия и сосредоточенности.
Кабинет арт-терапии был самым уютным во всей клинике из-за приятных мелочей, добавленных Хелен. Под потолком слегка покачивались пестрые декоративные подвески; стены, помимо репродукций с полотен великих художников, украшали картины бывших и нынешних пациентов Уэстбери-Парка, повсюду были расставлены вазы с сухоцветами, на диванах лежали подушки с разноцветными принтами. Здесь царили гармония и порядок, и в том была ее заслуга.
Хелен надела белый халат, такой же как у других врачей, разве что запачканный краской и угольной пылью. Алкоголики вошли в кабинет стайкой – как всегда, – чтобы не сталкиваться с искусством в одиночку. Ее пациенты совершенно не умели рисовать, ни карандашом, ни красками, и что-то подсказывало Хелен, что изначально они записывались на занятия в надежде поглазеть на голую натурщицу. Кувшин молока и яйца, конечно, служили тому плохой заменой, зато позволяли хоть на время отвлечься от коварного омута собственных мыслей. Это была чуть ли не единственная отдушина в многочасовой групповой психотерапии, что наряду с инъекциями дисульфирама составляло основу лечения. В художественной мастерской не заставляли размышлять о природе зависимости и рассказывать обо всех невзгодах, приведших их на дно. Вместо этого пациенты, не скупясь на похвалу, добродушно смеялись над неуклюжими потугами – как других, так и собственными, – изобразить нечто похожее на предложенную натуру.
Задача Хелен, как ей четко объяснили на собеседовании, заключалась в том, чтобы предоставить пациентам материалы и пространство для творчества, поощряя в них свободу самовыражения. Поучать, ставить диагнозы, заниматься психоанализом и вторгаться в работу профессионалов с медицинским образованием, таких как Гил, строго запрещалось. Но в этот день ей с трудом удавалось сосредоточиться на своих обязанностях, даже таких простых, – из головы не шли предстоящие выходные. Хелен не сказала Гилу об одном обстоятельстве, которое могло поставить под вопрос их совместные планы.
Три недели назад Клайв, брат Хелен, и его жена пригласили ее на субботний семейный ужин, и она согласилась. Их дочери исполнялось 16 лет, и Хелен отметила эту важную дату в своем ежедневнике, хотя помнила ее и так. Она обожала Лорейн, свою племянницу, – нескладную и неуверенную в себе девочку-подростка – да и Клайва в принципе тоже. Правда, его жену Джун она скорее терпела. Клайв позвонил ей в начале недели, проявив не свойственную ему заботу, и предложил добраться вместе с родителями, которые могли бы забрать ее по дороге. Хелен отказалась – отец отвратительно водил машину и постоянно злился за рулем (и не только), – но пообещала приехать. Теперь ей предстояло как-то
