АУА - Юрий Иосифович Коваль

Юрий Коваль

АУА

В книге использованы рисунки и работы автора

В конце концов, что же это такое «АУА»?

Должен признаться, что не могу объяснить такое странное слово.

— Ау! — кричит человек, который потерял друга в лесу.

— А… — слышится в ответ.

Получается, что «АУА» — это и призыв и успокаивающий ответ.

«Уа» — первое слово, которое произносит человек, явившись на свет.

«Ау» — крик заблудившегося.

«Уа» — крик ребенка, Бог мой, не слишком ли много беспомощного в слове «АУА»?

Впервые, давно-давно, я услышал это слово от девочки, которая обожглась и вскрикнула внезапно:

— Ауа!

Размышляя об этом слове, я спросил у некоторого приятеля:

— Что такое «АУА»?

— Агентство Улетающих Арбузов, — ответил тот.

Возможно, возможно.

Возможно, в этом слове есть и крик заблудившегося, и ответ успокаивающий, и плач ребенка, и возглас боли, и даже Агентство Улетающих Арбузов. А может, нет ничего, так — белиберда, пустяк.

— А? — я вас спрашиваю.

— У! — отвечаете вы.

— А… — успокаиваюсь я.

А что такое, на ваш взгляд, жизнь человека?

По-моему, АУА — и привет!

Коваль Юрий Иосифович

(1938–1995)

Родился 9 февраля 1938 года в семье военного. В 1960 году окончил Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина. Получил диплом учителя русского языка, литературы и истории, а также диплом учителя рисования. С конца 1950-х занимался в мастерских секции монументалистов МОСХА, увлекался фреской, мозаикой, рисунком, живописью в разных техниках. После окончания института работал в сельской школе в Татарии. Начал публиковаться в периодической печати в начале 1960-х. Член Союза писателей СССР с 1972 года. Автор широко известных повестей — «Недопесок», «Приключения Васи Куролесова», «Пять похищенных монахов», «Чистый Дор», «Самая легкая лодка в мире» и др. Книги Ю. Коваля переведены на все европейские языки, китайский, японский.

Как художник Ю. Коваль экспонировался на персональных выставках и участвовал во многих групповых. Лауреат премии EUROPIA (Италия) 1976 г.

Лауреат Всесоюзного конкурса на лучшее произведение для детей 1977 г.

Награжден дипломом А. Гайдара в 1983 г.

Диплом IBBY за 1986 г.

Премия «Китайская ваза» (Китай) 1990 г.

Премия «Странник» Международного конгресса писателей-фантастов за лучшую повесть 1996 г. «СУЕР-ВЫЕР», посмертно.

Светлая тьма

— Это была жирная гусыня, — сказал Юрий Коваль об Ахматовой.

Меня ошпарили его слова. Коваль был знаком с Ахматовой. Я был студентом и любил ее стихи. Я трепетно спросил о ней. Я никогда не слышал об Ахматовой ничего подобного, ни раньше, ни позже — никогда. Возможно, Коваль специально хотел ошпарить студента. Этот ответ и есть начало моего раннего знакомства с Ковалем. По сравнению со студентом он казался матерым циником. Я его долго не читал по какой-то странной рассеянности. Через много лет до меня стали долетать восклицательные знаки. Это были такие увесистые знаки, что на них нельзя было не обратить внимания. Все были в полном восторге. Никто толком не мог объяснить, но визжали от удовольствия. Когда наконец я прочел, я тоже оценил его драйв. В его прозе не было отсебятины усидчивого ученика. Это был талант человека, который твердо выбрал свою точку зрения и никогда с нее не сошел.

На одной чаше весов лежал отзыв об Ахматовой, на другой — все его творчество. Для меня это и есть равновесие. Коваль мог, несомненно, многое еще положить на «ахматовскую» чашу. В его больших глазах иногда стоял холод, достойный самого радикального концептуалиста, но он выбрал добро, свет, детей, лес, охоту, грибы, друзей, собак и тепло. Всем этим существам, предметам и понятиям он присягнул на верность. Из присяги родился его стиль. Стиль примирения с миром. Стиль оправдания мира. Примирить с миром мог юмор, и Коваль стал смешным писателем. Оправдать мир, в русской традиции, могло добро, и Коваль стал добрым писателем. Но, главное, верность присяге сделала его русским писателем, связала дальними узами родства с Тургеневым и всей остальной Компанией. Это была именно Компания с большой (для них всех) буквы. У Компании были свои ритуалы, праздники, тусовки, бани, девки, нежная любовь к родине, ахи-охи, обмен творческим опытом, шутки-прибаутки, женитьбы и похороны. В этой Компании были свои обиды, одни имена были славнее других, и тогда их ставили вперед, в нарушение алфавита, и Коваль с этим был вынужден мириться, иногда обижали и сами друзья: добрые в творчестве, они не всегда были ласковыми в жизни, и Коваль тайком жаловался на них в дневник. Но зато Компания защищала от всех зол. Она знала, как развеять ночь, как найти в деревне доброго мужика, как выйти к святому озеру, не заблудившись, как создать образы капитана, команды, легкой лодки, собаки Милорд, как не нарваться на неприятности, оставаясь честным, как сделать светлой тьму, найти веру и не замерзнуть на Севере. Было только одно требование: не говорить, что Ахматова — жирная гусыня. И Коваль ничего подобного никогда не говорил. Коваль — достойный член этой Компании. Я стою за ее воротами и говорю об этом спокойно и строго, с любовью к творчеству Коваля.

Виктор Ерофеев

Монохроники Юрия Коваля

Монохроники — это какой-то новый (для меня) жанр. Ясно, что это не дневник, ежедневные записи для меня невозможны, тогда пришлось бы бросить всю работу и писать, и рисовать только монохроники. И все-таки кое-что есть в них и от дневника. Записи автобиографичны, хотя иногда я считаю возможным переиначить события, взглянуть на них глазами художника.

Во многом монохроники — это случайный сбор. Захотелось что-то записать, нарисовать — «Монохроники»! Точной системы моей жизни в них нет, есть, наверное, какое-то общее движение.

Страницы монохроник я охотно предоставляю друзьям, пусть они пишут и рисуют что хотят. Однако «Монохроники» это не «Чукоккала», это не рукописный журнал, это все-таки неполная и разрозненная, но хроника моей жизни.

Многое уходит, не попадает в «Монохроники». Помогают рисунки — наброски — бумажки. Они, сделанные в точное время, точно напоминают о нём.

Разбирая материалы к «Монохроникам», вижу — у меня больше рисунков, чем записей. Рисунок, это, конечно, тоже запись, но понятная порой только мне.

«Монохроники» — это чтение и воспоминание в старости, это — попытка сохранить и свою и чужую руку, попытка, которая всё равно обречена на неудачу.