Не сдавайся! - Сара Тернер

– Би-и-ип! Ты тоже сделай, тетя Бет!

Я выдаю «бип», и Тед, тут же нахмурившись, сообщает, что вышло как минимум слабо. Я «бибикаю» активнее, и он хлопает в ладоши, а потом внимательно вглядывается мне в лицо.

– Ты грустишь? – спрашивает он.

А я и не знала, что плачу, но теперь, когда он заметил, не могу сдержаться. Он обнимает меня за шею и предлагает:

– Хочешь сока?

И я смеюсь и плачу одновременно.

Я включаю Теду телевизор и пытаюсь докричаться до Полли, узнать, нужно ли ей что-нибудь, но приглушенный ответ звучит как «нет». Я кричу в ответ, что сначала уложу Теда, а потом разогрею нам пиццу, если она хочет. Тишина. Взбегаю вверх по лестнице за пижамкой Теда, но тут же несусь обратно, услышав стук в дверь. Может, мама решила, что меня все-таки нельзя оставлять без присмотра.

– О. Здрасте.

На крыльце стоит Альберт, сосед. На нем шерстяной бежевый кардиган не по размеру, одной рукой он крутит слуховой аппарат, который при этом как-то странно высоко пищит, а в другой у него букет белых цветов.

– Простите мою бесцеремонность, Бет, – вы же Бет, верно? Кажется, мы не знакомы, – здоровается он.

– Да, то есть нет. Да, я Бет, и нет, мы не знакомы. – Я чувствую, что краснею. – Рада познакомиться. – «Мне так жаль, что меня стошнило в вашу лаванду», – мысленно продолжаю я.

Наступает неловкая пауза: я вежливо улыбаюсь и жду, пока он сообщит, зачем постучался.

– Простите, вы, должно быть, так заняты. Я просто хотел подарить эти цветы. – Он вручает мне букет.

– Ой. Э-э, спасибо.

– Это подснежники, – добавляет он, будто это все объясняет.

– Мило, – киваю я. Неужели сейчас подходящее время?

Он внимательно смотрит на меня:

– Ваша сестра говорила, что это ее любимые…

– Ой, конечно, да.

Кажется, что-то такое я припоминаю. Наверное. Никогда не обращала внимания на болтовню о цветочках. Альберт выглядит смущенным, и я ощущаю укол вины. Эмми бы оценила такую заботу.

– Спасибо вам, Альберт. Это правда очень мило с вашей стороны. Эмми часто о вас говорит.

Он улыбается:

– Это первые цветы в году, глашатаи весны. В феврале я обычно передаю Эмми букетик-другой через забор, но в этом году они запоздали, а потом… – Он медлит. – Мне ужасно жаль Дугласа, он был хорошим парнем. Чудовищное потрясение для всех вас. Надеюсь, Эмми скоро поправится.

Так как он уже отступает от двери, мне не хватает храбрости сказать ему, что Эмми может вообще не стать лучше, и вместо этого я обещаю завтра отвезти ей подснежники. На этих словах лицо Альберта оживляется, так что я решаю не портить приятную беседу извинениями за свое поведение. В следующий раз извинюсь.

Возвращаюсь в гостиную и начинаю готовить Теда ко сну, на что он громко возмущается, что ему больше не дают смотреть детскую передачу. Я еще и ухитряюсь надеть на него подгузник задом наперед, о чем мне говорит спустившаяся за водой Полли. Лицо у нее покраснело и все в пятнах, но на мой вопрос она отвечает, что все хорошо, хотя это явно не так.

Я натягиваю на Теда подгузник еще раз, на этот раз правильно, затем застегиваю пижамку, которая ему настолько велика, что мне приходится закатывать штанишки на поясе.

– Это не Теда, – серьезно сообщает мне он.

– Пижама точно твоя, – возражаю я. – Из твоего ящика.

– Если вещи большие, то они из «ящика на вырост», – доносится голос поднимающейся по лестнице Полли. – Мама покупает одежду на размер больше на распродажах про запас.

Я только таращусь ей вслед. Ну конечно, Эмми так делает. Не могу сказать, что я удивлена этой системой «ящика на вырост», учитывая, что она всегда запаковывает в вакуумные мешки весь летний гардероб, а также смотрит лайфхаки по складыванию вещей на «Ютьюбе».

Сверяюсь с инструкциями на коробке замороженной пиццы и неприлично долго разбираюсь, какой режим духовки включить. Уже хочу позвать на помощь Полли, но понимаю, что это выглядит жалко. Тем более что духовка вроде бы начала разогреваться, так что остается надеяться, что я выбрала нужный вариант.

В доме тихо, только по телевизору идет сказка на ночь на детском канале. Надо уложить Теда в кроватку, но пару мгновений я просто стою, впитывая атмосферу дома, где присутствие Эмми с Дугом чувствуется во всем. На холодильнике висят записки от руки о записи к стоматологу и чемпионате по плаванию, в котором участвует Полли. У раковины на сушилке стоит недавно политый цветок. На спинке обеденного стула висит толстовка Дуга. Взгляд останавливается на полочке для специй на стене, и я впервые замечаю, что крошечные баночки расставлены в алфавитном порядке. И как я раньше не обращала внимания? Мне становится смешно и так хочется поделиться с Дугом! Подразнить вместе Эмми за ее привычку все сортировать и залеплять этикетками, как мы обычно делаем. В прошлый раз, когда мы ее подкалывали на эту тему, она вылетела из комнаты вне себя от ярости, вернулась со своим принтером для этикеток, напечатала две и прилепила нам на чашки – с надписью «Придурок». Мне безумно хочется сейчас сидеть на диване с чашкой чая и наклейкой-«придурком» и чтобы Эмми суетилась на кухне, готовила ужин и укладывала Теда спать. Не я должна все это делать, это неправильно.

Спрашиваю Теда, хочет ли он теплого молока. Он озадаченно смотрит на меня, но соглашается. Не знаю, может, он уже и не пьет теплое молоко перед сном. Когда-то точно пил. Как странно. Мне же не должно быть чуждо присматривать за племянниками. Все тети сидят с детьми, нет? Но не я. Я из пассивно наблюдающих теть. Ну или была такой.

Когда Тед допивает молоко из бутылочки, мы поднимаемся наверх. Я задергиваю шторы в его комнате и выключаю свет, но тут же включаю обратно, потому что он начинает кричать. Тед показывает на ночник-звездочку, я нажимаю на кнопку и только потом щелкаю выключателем большого света. Теперь он как-то странно на меня смотрит, будто гадает, что я здесь делаю. Я подтыкаю вокруг него одеяльце.

– Мне нужна мамочка, – шепчет он.

Я этого ожидала и все равно словно получаю удар под дых.

– Мамочки тут нет, Тед. Она в больнице, помнишь? Мы вчера ездили ее навещать.

– Хочу увидеть папочку. – У Теда начинает дрожать нижняя губа, а потом и слезы уже катятся по щекам, на подушку в наволочке с овечками.

– Почитаем сказку? – предлагаю я.

Он кивает, одновременно шмыгая носом.

– Про Теда и змею в зоопарке.

Он имеет в виду одну из сказок, которые для него сочинил папа. Это настолько