Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер
… – Рэмисента. Рэмисента! – грозный голос Алессы Торн выдернул Рэми из ее фантазий. – Я что, пустое место для вас? Встаньте! К вам учитель обращается!
Рэми медленно-медленно встала, как будто у нее были переломаны кости ног, и ей было очень-очень больно хоть как-то шевелиться.
– Что вы хотите? – спросила Рэми, не подымая глаз на учительницу.
– Не сочтите за дерзость, но мне бы хотелось проверить, как вы выполнили домашнее задание. Уважьте мое скромное желание, – елейным голоском ответила Алесса и снова занеистовствовала: – Арлиц, вы вконец обнаглели! Вы уже злоупотребляете своим положением!
– Каким положением?
– Мы все понимаем, что вы скорбите по брату. Но, по-моему, это уже перебор. Почти год прошел! Сколько еще мы должны делать вам поблажки?
– Я не скорблю по брату. Он ведь не умер, – серьезным тоном проговорила Рэми, сделав при этом удивленное лицо.
– Что вы сказали?..
– Элай жив. Он уехал, а я его жду. Или с ним что-нибудь случилось? Вы что-то скрываете от меня? Скажите правду! Что с моим братом?!
Одноклассницы и мисс Торн оцепенели от ужаса.
В последнее время Рэми только и делала, что вспоминала тот роковой разговор с братом. Вспоминала и представляла альтернативную развязку их встречи. Элай остался жив в ее фантазиях. Чем чаще Рэми представляла это, тем сильнее верила. Поэтому сейчас, на уроке истории, она совершенно не понимала, почему Алесса говорит что-то про скорбь. И паника у нее была натуральная.
– Рэмисента… Рэми, беру свои слова назад, – сказала шокированная Алесса. – Идите-ка вы в резиденцию. Вам нужно отдохнуть.
Рэми еле-еле пошагала к выходу. Ученицы, мимо которых она прошла, поежились, как от морозного холода. А ведь за Рэми действительно следовал какой-то странный, замогильный холодок. Никак не объяснить и не понять, откуда он взялся, но все, кому «посчастливилось» оказаться рядом с Рэми, постоянно чувствовали этот ее холодок и покрывались мурашками.
– Мисс Торн, можно выйти?! – попросила Элеттра.
– Да, идите…
За считаные секунды Элеттра вылетела из аудитории и настигла подругу.
– Рэми, что это было?! Ты правда считаешь, что Элай… жив?
– Естественно, нет, – спокойно ответила Рэми. – А ты поверила, что ли? Я хотела проучить Алессу. Она грубо обошлась со мной.
Иногда с Рэми случались моменты «просветления», благодаря которым она могла отличить реальность от вымысла (но это был замкнутый круг: вспомнив, что Элая нет в живых, Рэми с новой силой начинала страдать по нему, и затем, дабы успокоиться, она в очередной раз уходила в свои фантазии, где брат после ссоры обнимает ее и говорит, что любит). Итак, Рэми поняла, какую чушь наплела перед всем классом, и теперь стала выкручиваться.
– Ты напугала меня… – сказала Эл.
– Извини, – нехотя уронила Рэми.
– Давай я отпрошусь, побуду с тобой?
– Нет, Эл. Я никого не хочу видеть.
Рэми развернулась и резвым шагом пошла к лестнице.
* * *
Обсудила ли Рэми с Эл предательство подруги? Нет. Рэми вела себя с ней как обычно, ни словом, ни взглядом не выдавая своей обиды. Меж тем Рэми знала: она непременно накажет Элеттру за то, что та дала показания в пользу Никки. План возмездия зрел все эти дни, и наконец Рэми решилась воплотить его. Ее взбесило показное сочувствие Элеттры, с которым та выбежала за ней из аудитории. «Делает вид, что беспокоится обо мне, что я ей нужна! Да ведь она уже давно доказала обратное!» Почувствовала или нет Эл ярость, что хлестала из Рэми, когда та смотрела на нее, отвечала ей, – неизвестно. Но ярость была, да такая мощная, что стала, своего рода, пусковым механизмом, запустившим месть Арлиц.
Рэми намеревалась повторить тот же трюк, что она провернула с Элаем – принести себя в жертву, испугать Элеттру, заставить ее показать действиями, как она любит свою подругу, как боится потерять ее. Это была очередная проверка. Рэми уже вовсю представляла, как Эл будет бегать вокруг нее с криком, хлопотать, каяться, все глаза выплачет – и это представление доставляло ей невообразимое удовольствие. «Ты уж думала, что сможешь легко отказаться от меня, что без меня тебе будет проще, а вот и нет! Вот и попляшешь ты! Почувствуешь вину, убедишься, что без меня тебе жизни нет!»
Ванная комната казалась ослепительно белой, почти стерильной. Словно операционная, где Рэми предстояло провести болезненный ритуал. Кран с ревом извергал кипяток, наполняя пространство паром. Когда ванна наполнилась до краев, Рэми, прямо в школьной форме, погрузилась в обжигающую воду. Лезвие бритвы холодно блеснуло в дрожащей руке. «Что это я? Будто в первый раз», – усмехнулась Рэми. А рука почему-то дрожала все сильнее и сильнее. Рэми посмотрела на левую руку. Голубые линии на запястье казались приглашением в другой мир, где не было обиды, боли, скорби… Мгновение, и прозрачная вода стала постепенно окрашиваться в червленый цвет. Дрожь в руках прошла. Теперь какой-то бешеный азарт накрыл Рэми. «На правой надо сделать глубже и длиннее. Чтоб зрелищно и внушительно было. А то как-то все по-детски». Лезвие снова умело пробежалось по ее вене, нарисовав кровоточащую полосочку во все предплечье.
Все. Дело сделано. Теперь ей остается только ждать. Урок истории был последним в расписании. Значит, Эл совсем скоро вернется в комнату и обрадует Рэми. Увидит цену своего предательства. Страх на ее лице будет лучшей расплатой.
«А если не успеет? Вдруг ее кто-то отвлечет?! Что тогда?!» – испугалась Рэми. А кровь, будто только и рада была вырваться из этого истерзанного тела, так шустро вытекала, прихватив с собой бесценные, невозвратимые крупицы жизни…
* * *
Элеттра немало удивилась, когда, вернувшись в комнату, никого в ней не обнаружила.
– Рэми?..
Но потом она почувствовала прекрасное облегчение. Хорошо, что Рэми куда-то ушла. Лишний раз не видеть ее страшное лицо – огромное счастье.
Вдруг из ванной донесся слабый голос Арлиц:
– Эл… Эл, помоги.
Элеттра трусливо замерла на долю секунды, уставившись на дверь ванной. Потом все-таки пошла к подруге. Увидев то, что ее ждало за дверью, Элеттра закричала истошным криком:
– Дура… Дура! Дура!!!
Она кинулась к Рэми, что была уже полуживая, в полубреду, между сознанием и забытьем.
– Ты не дашь мне умереть. Я так и знала, – улыбалась Арлиц с закрытыми глазами. Ее план сработал-таки!
Пахло железом и еще чем-то непонятным, сладковато-гнилостным. Крови было уже очень много, темной, почти черной она была. Элеттра страшно растерялась,
