Плач умирающих звёзд - Стейс Крамер
– Что это?.. МАМА-А-А!!!
* * *
На днях Элеттра заявила Бастиану, что приняла решение добровольно покинуть конный клуб. Соответственно, финальные внутришкольные соревнования пройдут без ее участия. Причину она выдумала вполне себе весомую – для подготовки к вступительным экзаменам в университет остается совсем мало времени, поэтому не стоит его растрачивать на тренировки и турнир (а ведь ей очень хотелось участвовать в последних скачках «Греджерс», но Эл понимала, что своим присутствием будет нервировать Диану, лишит ее радости от сего процесса, потому и решила в порыве благородства и из-за большого чувства вины отойти в сторону).
Вот Бастиан теперь и уговаривал Диану, чтобы та, в свою очередь, уговорила Кинг вернуться в команду. Он задался целью помочь своей всаднице, так как чувствовал, что решение Элеттры – опрометчивое, и потом она еще не раз пожалеет о нем.
– Мистер Теджейро, кто-нибудь другой может это сделать кроме меня? – раздраженно ответила ему на это Диана.
– Кто? Скажи мне?
– Искра, например. Или… не знаю…
– Диана, ты единственная, кто может достучаться до ее сердца.
– Сомневаюсь. Наша дружба осталась в прошлом.
– Это не о вас. Не о вашей дружбе. Это о команде! Я говорю сейчас не с бывшей, обиженной подружкой, а с профессионалом, с лучшей из лучших. Если ты хочешь такой остаться, то тогда сделай то, о чем я тебя прошу. Твой главный противник – это гордость. Победи ее.
Такой ясный и убедительный довод соблазнительно подействовал на Диану.
Победить гордость… Так ли это просто? Это ведь сродни ходьбе по раскаленным углям: каждый шаг обжигает самолюбие, заставляя внутренне содрогаться от унижения. Мое описание, бесспорно, скупое, оно не отражает и малой доли того спектра чувств, что испытала Диана, подойдя к двери комнаты Кинг и Арлиц. Но Диана любила побеждать, без побед ей и жить-то не стоило. Посему она и в этот раз отказалась брать на себя роль проигравшей. Она вошла в комнату без стука, громко, дерзостно шагая.
Элеттра сидела у своей кровати, на полу, на желтых, теплых солнечных пятнах. Вид у нее был какой-то совсем особенный, разбитый, зловеще-унылый.
– Элеттра, будь добра, завтра приди на тренировку, – строгим тоном отчеканила Диана. – Ты будешь участвовать в финальных соревнованиях! Твои истерики никому не интересны! – Кинг так и сидела безучастно. Молчала. Не удосужилась даже посмотреть в сторону Дианы. Та затряслась от злости: – Ты поняла меня?!
Все это время Диана стояла спиной к ванной комнате. Дверь ее была распахнута настежь, и только теперь Диану смутило нарастание очень странного ощущения: спину как будто что-то жгло. Это ощущение заставило ее обернуться, немедленно унять свою злость и заглянуть наконец в ванную…
– Рэми!!! – Диана замерла на пороге, не в силах поверить своим глазам.
Белая ванна, окрашенная багровыми разводами, казалась пугающим полотном, и в центре всего этого ужаса – она. Рыжие волосы облепили безжизненное, восковое лицо Рэми, словно кровавые водоросли. Изрезанные тонкие руки покоились под водой, напоминая сломанные крылья.
Диана еле-еле смогла подойти к Рэми. Опустилась на колени, дрожащими пальцами коснулась ее шеи, ища хоть какой-то отклик, слабую пульсацию жизни. Но там была лишь ледяная тишина. Пустота…
– Вот и кончилось все, – тихо промолвила Элеттра и бессильным жестом развела руки.
Комната поплыла, тошнота подступала к горлу. Диана выползла из ванной с таким специфическим, неуютным и неистребимым чувством, будто оставила там, у тела Рэми, весь запас своих сил, что ей хватило бы до конца жизни.
Долго они безмолвствовали с Элеттрой. Затишье это давило на уши, прерывалось оно лишь редкими каплями воды, падающими из неплотно закрытого крана.
– Она… она еще дышала, когда я пришла, – снова заговорила Элеттра.
– Что?..
– Она молила меня о помощи.
Диана с ужасом и вдруг накатившим пониманием посмотрела на Кинг. Элеттра совершила ужасный поступок, но, возможно, она поступила так, как должна была. Она сделала то, что казалось невозможным – пожертвовала подругой ради чего-то большего. Диана поняла, что Элеттра хотела таким образом искупить свою вину и очистить мир от скверны. Это был единственный способ остановить Рэмисенту, прекратить ее бесконечную игру в разрушение.
– Люди используют тебя как своеобразную эмоциональную свалку. Вываливают свои проблемы, горести, всю черноту свою, гнилую жижу душевную, думая, что делятся сокровенным, и не заботясь о том, как это влияет на тебя. Они уходят облегченными, очищенными. Но цена этой очистки – твое собственное отравление… Я отравила Рэми, – говорила Эл, обливаясь слезами. – Она все это сделала ради меня. Такой преданной она была!
– Послушай, я знаю, тебе кажется, что ты могла что-то сделать, что-то изменить. Но это не так. Пойми, у каждого из нас свои демоны, с которыми мы боремся в одиночку. Ты не могла знать, не могла предвидеть. – Диана подошла к Элеттре, села рядом с ней, плечом к плечу. – Ты не несешь ответственность за выбор другого человека. Не вини себя. Ты была ей подругой, любила ее, была рядом. Этого достаточно. Позволь себе погоревать, но не дай чувству вины поглотить тебя.
– Да я ведь не горюю, – извиняющимся тоном призналась Элеттра. – Мне плохо оттого, что мне стало легче. Как будто гиря свалилась с моего сердца. Звучит абсурдно, да?
– Я тоже любила ее. Та Рэми, которую я знала, была хорошим человеком. Но… то, что лежит сейчас в ванне – это уже не Рэми. – Диана боязливо покосилась в сторону ванной комнаты. Ей вдруг показалось, что мертвая Рэмисента еще может их слышать. Чувство суеверного страха закралось в сердце Дианы. Она даже как будто ощущала на себе пристальный, ненавидящий, каменный взгляд покойницы. – …Ты же знаешь это, Эл.
Ласковое «Эл», произнесенное устами Дианы, реанимировало Элеттру. Несмотря на все эти кошмарные обстоятельства, ей враз стало хорошо. Рядом Диана, которая, безусловно, простила и поддерживает ее. Эл, смертельно соскучившаяся по ней, снова может взять ее за руку и почувствовать себя самой сильной, защищенной и нужной. Руки ее, кстати говоря, когда Рэми испустила последний вздох, перестали дрожать, и на этот раз – навсегда.
Еще несколько минут Диана и Элеттра, навечно связанные наводящим кромешный страх обетом – никому ничего не рассказывать о подробностях смерти Рэми, провели наедине друг с другом, держась
