Земля под снегом - Эндрю Миллер
Жена драматурга, видимо, знала о его романе, знала и соглашалась. Жена – актриса. Соглашалась или, может быть, мирилась от безвыходности. Когда Тесса приедет в гости, можно будет спросить. Интересно же. Драматурга Тесса вряд ли с собой возьмет. Есть черта, за которую не заходят, хотя где она, эта черта, становилось трудно понять.
Она принесла с полки у телефона свой блокнот и шариковую ручку, отодвинула тарелку Эрика с остатками завтрака (крошки, мармелад, столовый нож), села за стол и сняла с ручки колпачок. Кое-какие вопросы требовали решения. Во-первых, сегодняшний ужин. Пятница – по-хорошему, конечно, должна быть рыба, но рыбный фургон на этой неделе почему-то не приехал. Вчера вечером (это чуть ли не последняя мысль была перед тем, как заснуть) ей пришел в голову рататуй. Почти все необходимое имелось: банка помидоров, лук, красный перец, стеклянная банка с блестящими черными маслинами, которую Габби в сентябре подарил Эрику на день рождения. И у нее есть чеснок! Осенью у них в деревне появился француз в смешной французской машине (ничего общего с машиной Эрика). Постучал в дверь, одетый в бретонскую тельняшку. Курил не то «голуаз», не то «житан». На голове берет. А через плечо – связки розового лука и чеснока. Он рассмеялся, увидев ее лицо, и с очаровательным акцентом объяснил, что приплыл на пароме и объезжает сельские места. От него пахло луком, темным табаком, солью, чужими краями. Она достала кошелек и купила две связки лука и одну чеснока. Большую луковицу в самом низу связки он назвал капитаном.
– Merci, Madame, et bonne journée![20]
– До свидания, – отозвалась она, а потом прокричала вслед: – Bonne journée à vous, Monsieur![21]
Французский у нее был в школьном аттестате. Она очень хорошо по нему успевала.
Итак, рататуй. И, может быть, ей повезет и в местном магазине окажутся, например, свиные стейки на кости.
Как ни странно, за три года брака она не поняла толком, чтó он любит. Эрик был не из тех, кого ее отец называл знатными едоками. Что ему сгодится, что он будет есть без вопросов, было вполне ясно. То, на чем он вырос, – и он, и все, в той или иной степени, потому что война и так далее. Но всю жизнь запеканка из мяса с картошкой? Капустно-картофельное жаркое? Все скучное до невозможности. Он сказал однажды, что ей бы следовало его просветить. Он имел в виду пищу, конечно, потому что ни в чем другом она просветить его не могла.
Не столь неотложным, как ужин, но более важным – внушающим тревогу – было все, что касалось Рождества и приема гостей в День подарков 26 декабря. Это будет первое Рождество, когда они не поедут к ее родителям. Эрик уперся, и она не настаивала. Вероника в этом году приезжать не собиралась, и смотреть, как Эрик и ее отец сидят, держась за рюмки с портвейном и выискивая, о чем, осмысленном для обоих, поговорить, ей не хотелось. Родители были недовольны и не стали этого скрывать. Они будут, она знала, проявлять недовольство еще долго после Рождества. И на следующий год поднимут эту тему. Но она теперь миссис Эрик Парри. Ее место не там, а здесь. Пора им привыкать.
Что же до приема гостей, ей начинало хотеться, чтобы он не состоялся вовсе, но приглашения были разосланы, и кое-кто их уже принял. Не такое уж большое сборище, человек двадцать, если явятся все. Она будет рассчитывать на двадцать пять. Эрик сказал, гости обычно хотят только выпить, можно ограничиться хрустящей картошкой и арахисом, но как это будет выглядеть? Добро пожаловать, возьмите орешек. Возьмите два. Еще он высказал мысль, что угощение может приготовить миссис Радж, но миссис Радж, насколько она знает, способна разве что испечь сконы. Уборщица всего-навсего.
«Средиземноморская еда» открылась на рецепте бекасов на шампурах. Что и говорить, эффектная альтернатива арахису. Она вообразила блюдо, передаваемое из рук в руки. Засмеялась, удивила этим себя, утихла, перевернула страницу. Фаршированные помидоры по-гречески? Или долмадес: «маленькие рулетики из аппетитного риса в виноградных листьях». Где можно раздобыть виноградные листья? В конце книги были адреса, чтобы заказать нужное. Или она может задать задачку миссис Кейс в местном магазине. Ей регулярно доставляют из города партии продуктов. Где-нибудь да должны в Бристоле быть виноградные листья.
Она зевнула, подняла голову, посмотрела в сад. Туман теперь походил на протершуюся ткань, стал серой дымкой дождя, висящего в воздухе из-за невесомости капель. Сад выглядел неухоженно, слегка печально. Зеленая мокреть и коричневая мокреть, мертвая чернеющая листва на лужайке. На декоративной яблоне птичья кормушка. Из нее клевал крупу воробей. Два других ждали очереди.
Она встала и включила радио – Би-би-си, внутреннее вещание. Женский голос еле слышался из-за помех. Она взялась за колесико, чуть подкрутила. Голос окреп.
«Но как именно выглядели древние обитатели этих островов?»
Это была учебная программа для школьников. Она слушала иногда такое. Слушали, можно предположить, и другие женщины, сидя по своим домам, как дети-переростки.
«Вайда – распространенное растение, которое часто встречается и сегодня. У вайды желтые цветки, а из листьев добывают синюю краску, подобную индиго…»
Она выключила приемник и заварила чай. С проволочной полки на боковой стенке шкафа стянула несколько журналов, которые прислала из Америки Вероника. Положила их на стол, налила себе чай и вновь села. Планировать, она знала, никто за нее не будет, но десять минут можно же посидеть за чашкой. Вреда от этого никакого. И ни одна душа не смотрит. Подумала, как бы хорошо сигарету, может быть, ошибкой было бросить – или, пусть не ошибкой, не таким уж необходимым шагом. Отчет[22], возможно, сгущает краски. Эрик так не считал, но курил по-прежнему. Где-нибудь, если поискать, в доме, наверно, найдется пачка.
На верху стопки лежал «Дамский домашний журнал» с очень симпатичной рыжей девчушкой на обложке. Журналы эти она уже пролистала несколько раз, но
