Не сдавайся! - Сара Тернер

о жизни после аварии спокойно и буднично, но, когда он спрашивает: «А как ты себя чувствуешь на самом деле?» – слова не идут. Мне хочется рассказать, что на меня навалилось слишком много дел и эмоций, что я полностью выпала из своей зоны комфорта и что, когда я все же нахожу время подумать о жизни, какой она была и какой стала после аварии, я никак не могу поверить, что это та же самая жизнь. Вот эта, новая, кажется ненастоящей.

Мы останавливаемся в нескольких метрах от моря, я снимаю ботинки и запихиваю внутрь носки. Киваю Джори, показывая взглядом на его кроссовки.

– Ты что, шутишь? – поражается он и указывает на небо: – Слишком холодно и мокро.

– Нам и так холодно и мокро, – пожимаю плечами я.

Он бормочет что-то вроде «сумасшедшая», но все же начинает неохотно расшнуровывать кроссовки. Какое-то время мы стоим молча, зарываясь ногами в песок. Лак с ногтей почти весь сошел, месяц его не обновляла. У родителей я привыкла устраивать себе по воскресеньям пару часов отдыха со спа-процедурами, ванной, маской для лица, потом наносить искусственный загар и, пока он подсыхал, делать маникюр. А сейчас выкроить лишний час или два на подобные занятия кажется чистым безумием – вот почему, видимо, я вернулась к своему естественному оттенку «Каспера-дружелюбного-привидения». Хотя сейчас меня совсем не беспокоит отсутствие загара или облупившийся лак.

– Бедный Тед, эта история с фотографией… Просто сердце разрывается. – Джори пытается закатать джинсы, но сдается, обнаружив, что они слишком обтягивающие у лодыжек и выше голени никак не поднимаются.

– Так и есть, но, как ни странно, пожелав им спокойной ночи, он успокаивается, так что я смирилась. Ему, похоже, нужен этот ритуал. И сказку он одну и ту же перед сном просит: Дуг рассказывал ему историю про змею и пожарника Сэма. Целую неделю не могла правильно вспомнить сюжет! И даже сейчас его не особенно впечатляют голоса моих персонажей, а ведь я правда стараюсь.

Джори смеется:

– О, я бы дорого заплатил, чтобы услышать, как ты говоришь голосом пожарника Сэма. Ну же, давай, всего пару фраз!

– Отстань, – ворчу я, но произношу: – «Хороший пожарник всегда на службе!» – пытаясь говорить с максимально правдивым уэльским акцентом, который, по словам Джори, куда лучше, чем он ожидал.

– Покажи своей маме, вон какой полезный новый навык. Может, это как-то компенсирует твои неоднозначные успехи в готовке и сортировке мусора. – Он бросает на меня взгляд искоса, и я вздыхаю.

– Ну правда, Джор. Такое напряжение… Будто мама только и ждет, что я наломаю дров, и тогда она сможет сказать: «А я же говорила», – а потом схватит Полли и Теда и увезет к себе, и будет кормить куда более разнообразно, чем я с вечной пастой с песто и сосисками.

Джори хватается за сердце в притворном удивлении:

– Ты что, теперь кладешь в свою пасту с песто сосиски? Да ты изменилась.

– Я теперь и омлет умею готовить. И становлюсь экспертом по любимым гренкам Теда с сырным соусом – да мне и самой нравится макать их в кетчуп.

Мы делаем еще несколько шагов по пляжу. Волны легко шелестят, касаясь ног. Это такое облегчение – говорить о маме с кем-то кроме папы (который, вполне понятно, оказался меж двух огней). Прежде все свои самые серьезные жалобы на маму я высказывала Эмми, которая всегда отвечала что-то вроде: «Вы двое просто цапаетесь, ты же знаешь, что она тебя любит», – а на мое «Да, но тебя она любит больше» закатывала глаза.

Дождь усиливается, и я смотрю наверх так, что капли остаются на лице, и мне нравится это ощущение бодрости.

– А представляешь, вчера она начала задавать мне случайные вопросы, ну, вроде теста.

– Какие вопросы? – Джори безуспешно пытается скрыть улыбку, но я вижу, что ему весело.

– Что-то вроде: «Скажи, где надо перекрывать воду» или «А что ты будешь делать, если у Теда случатся судороги». Серьезно, это доводит меня до ручки.

– Черт побери. Хотя соответствовать стандартам Мойры Паско всегда было невозможно, правда? А Эмми – что ж, она действительно похожа на твою маму в том, что «все должно быть так, а не иначе», пусть и чуть-чуть.

Он прав. Мы с Эмми в плане организованности и порядка как небо и земля, хотя Эмми гораздо спокойнее относится к этому, чем наша мама. И хотя я бы рада не согласиться, но не могу отрицать, что у мамы есть все основания для беспокойства: о некоторых очевидных вещах я знаю слишком мало.

– Я не умею готовить, Джор, – говорю я. – Не знаю, как присматривать за маленькими детьми. Не знаю, как понять, что происходит у Полли в голове или почему она спрятала письмо из банка – если она правда его спрятала. Не знаю, как проверять счетчик электроэнергии или что означают все эти счета. К счастью, за этим следит папа, или мы бы оказались в полной заднице, хотя куда уж хуже…

Неожиданно накатившая волна, выше, чем остальные, застает нас врасплох. Она доходит до колен и мочит краешек моих закатанных джинсов, а Джори, так и не сумевший закатать свои, вообще промок, а я знаю, что он это терпеть не может. Он вздрагивает, но в остальном ведет себя как ни в чем не бывало – впечатляет.

– Если нужно будет помочь, я всегда приеду. Ты с детства не умеешь просить о помощи. Может, уже пора стать большой девочкой и научиться?

– Я всегда веду себя как взрослая! – Я хлопаю его по руке. – И выросла из своих детских платьиц. – Он поднимает брови, и я продолжаю: – Так или иначе, Эмми мне помогала. Вот почему мне так нужно, чтобы она выздоровела, снова пинала бы меня по поводу работы, заставила бы разобраться с кредитной историей и купить наконец сыворотку для лица с ретинолом.

– Я просто говорю, что есть и другие люди, которые о тебе беспокоятся.

Он опускает голову: джинсы промокли уже до бедер.

– Знаю. Хотя не уверена, что обратилась бы к тебе за советом по поводу сыворотки для лица. И кстати, прости, что я в последнее время была так себе другом. Даже до паба не добрались. Так долго сухой закон мы не соблюдали сколько – со школы? Мама говорит, что мне надо беспокоиться о том, чтобы Тед сухую ночь провел, но это совсем другая «сухая ночь».

Джори окидывает меня строгим взглядом. Наверное, это его специальный учительский взгляд.

– Бет, ты только что простилась со своим зятем. Твоя сестра в больнице. Тебе дали очень сложную, сложнейшую задачу без подготовки. Неудивительно, что тебе сейчас не