Парадизо - Франческа Сканакапра

За день до того, как мы должны были вернуть заказ в «Кашину Маркезини», я проснулась от громких, взволнованных голосов во дворе. То, что еще очень рано, я поняла, потому что птицы верещали во всю мочь, а сквозь щели в оконных ставнях сочился бледный свет. В воздухе сильно пахло горелым. Мамы в постели не было. По утрам я обычно чувствовала, как она встает. Я перекатывалась на мамино место и грелась в теплой ложбинке, оставленной ее телом, но тем утром, когда я потянулась на ее половину, ложбинка была холодной. Я села в постели, стараясь разобрать, о чем говорят на улице.

Маму, папу и тетю я обнаружила во дворе, одетыми в ночные сорочки. Горелым пахло очень сильно.

– Что случилось? – спросила я.

– Поезд сошел с рельсов, и начался пожар, – ответила дзиа Мина.

Товарный поезд с табаком попал в засаду прямо у Маццоло. Один из грабителей выстрелил, чтобы напугать машиниста, но искра от пули подожгла легко воспламеняющийся груз. Никто не пострадал, но поезд сошел с рельсов.

Новость об аварии распространилась быстрее густого дыма, и все мужское население окрестных деревень умчалось спасать, что получится. Поззетти уехал к месту крушения на велосипеде. Вместо папы его прицеп тем утром был загружен мешками и ящиками.

По-моему, до того дня полицию я в деревне не видела. Вместе с папой и Сальваторе я стояла у ворот и смотрела, как туда-сюда ездят полицейские на велосипедах, мотоциклах и других транспортных средствах. Вскоре появились новости об арестах, но не грабителей, напавших на поезд, а местных мужчин, занимавшихся мародерством.

Мама порадовалась, что папа не смог поехать со всеми к месту крушения. Ритина мать отмалчивалась. Она стояла у нас во дворе, прижимая к груди младенца, и разорялась, что если ее мужа арестуют, уж она три шкуры с него спустит.

Позже появился сам Поззетти. К счастью, его не поймали. Он привез мешок табака для моего папы. Подарок был щедрый, но не практичный: мой папа не курил.

– Табак можно продать, – сказала мама.

– И кто, думаешь, его купит? – отозвался папа. – В каждом доме теперь мешки этого добра. Вся область будет бесплатно курить годами.

– Что же ты станешь с ним делать?

– Сам курить буду.

– Но ты же не куришь.

– Только потому что курево нам не по карману. Не потому что мне не хочется.

– Это гадкая привычка, никакой пользы она тебе не принесет. Все курильщики кашляют.

– Милая моя, с учетом всего, что мне приходится терпеть, легкий кашель меня не потревожит. Да и возникает кашель потому, что легкие прочищаются.

– Курить тебе придется на улице. Не хочу, чтобы в доме воняло куревом, особенно пока у нас белье Маркезини.

В итоге папу изгнали на скамейку под окнами тетиной кухни. Я смотрела, как он сидит в сером облаке, отплевывается и то затягивается неумело скрученной сигаретой, то попивает свое лекарство. Мама запирала дверь и не впускала его в дом, пока он не разденется и не развесит одежду на дереве, где она проветривалась всю ночь.

К концу недели мама отреставрировала вышивку, постирала два комплекта простыней и скатерть. Она аккуратно упаковала белье в оберточную бумагу и веревкой закрепила на тетином велосипеде.

Мы с мамой пошли по дороге, вместе ведя нагруженный велосипед.

В воздухе по-прежнему пахло горелым табаком. По мере приближения к «Кашине Маркезини» запах усилился.

Как и в прошлый раз, мама позвонила в заднюю дверь. Нам тотчас открыла Фиорелла.

– Я привезла часть белья синьоры, – сообщила мама.

Фиорелла жестом велела нам войти.

– Ждите здесь.

Через несколько минут появилась синьора Маркезини. На сей раз она была в голубом платье, перехваченном на талии широким атласным поясом, на ногах – снова другие туфли.

– Добрый день, синьора Понти.

– Вот два комплекта постельного белья, – проговорила мама. – Желтый комплект, как вы просили, и еще с мелкими сиреневыми цветочками. А также льняная скатерть. Все отреставрировано, постирано и отглажено.

– Спасибо, что управились так быстро, – поблагодарила синьора Маркезини. – Могу я взглянуть?

Мама развернула оберточную бумагу – из свертка тонко пахнуло мылом.

Синьора Маркезини внимательно осмотрела вышитые края.

– Прекрасно! – наконец похвалила она. – Когда будут готовы другие комплекты?

– Могу подготовить все недели через три.

– Замечательно, – кивнув, проговорила синьора Маркезини. – Увидимся через три недели, синьора Понти.

Мама заколебалась.

– Когда я могу ожидать оплату за сделанную работу? – спросила она.

– Я собиралась расплатиться, когда будет сделано все, – ответила синьора Маркезини. – Но если вы нуждаетесь в деньгах и хотите, чтобы я расплачивалась за каждый подготовленный комплект, это можно устроить.

– Так было бы предпочтительнее, – сказала мама.

– Приезжайте в понедельник, и я с вами рассчитаюсь. Если меня не будет, я оставлю деньги Фиорелле.

На этом нас довольно поспешно выпроводили из дома. Мама схватила велосипед и быстро повела его прочь. Мне пришлось бежать, чтобы поспеть за ней.

– В понедельник! – выплюнула мама. – Я должна снова приехать сюда в понедельник! Пусть забирает свои чертовы простыни по мере готовности! И чертовы деньги пусть с собой привозит!

На обратном пути разговаривать маме, ясное дело, не хотелось. Мама крутила педали так быстро, что даже странно, как я смогла удержаться на велосипеде. Я была сильно разочарована, что не встретилась с Джанфранческо.

Глава 11

Благодаря Сальваторе огород дзии Мины увеличился в четыре раза, а на следующий сезон он намеревался его еще расширить. Огород теперь не только кормил нас, он начал приносить прибыль – часть урожая отправлялась на рынок. До Сальваторе единственный доход тете приносило поле сразу за «Парадизо», которое она сдавала в аренду фермеру-соседу.

Сальваторе тем временем обустроил себе уютное жилище – отделил часть амбара под старым сеновалом, купил очень подержанную мебель. Поззетти помог ему установить в амбаре маленькую печку, чтобы не мерзнуть зимой.

Раз в неделю дзиа Мина позволяла Сальваторе мыться в ее ванне – при условии, что ее самой дома не будет. Время следовало согласовывать заранее, и на мытье отводилось не больше часа.

Прежде чем вернуться в дом, моя тетя всегда убеждалась, что Сальваторе вышел из ванной и оделся. Находиться под одной крышей с голым мужчиной, даже если тот на втором этаже, а она на первом, было для тети верхом непристойности.

Сальваторе частенько поддразнивал дзию Мину за ее ханжество. Одним особенно знойным летним днем Сальваторе снял рубашку и работал в саду голым по пояс.

– Сальваторе, у меня в саду полуголым работать нельзя! – крикнула дзиа Мина.

– Прошу