Парадизо - Франческа Сканакапра

В школе было шумно и очень много незнакомых детей старше меня, эти толпы меня слегка пугали. Я рассчитывала, что в классе мы с Ритой будем держаться друг дружки. Но для каждого возраста в школе было по два класса, и, к нашему с Ритой ужасу, мы попали в разные. Мы виделись во время перемен на школьном дворе, по дороге в школу и из школы, но мне все равно ее страшно недоставало.

Эхо разносило по коридорам шумную суету школьников, которые, переходя в другой класс, перекрикивались с однокашниками. Не сосчитать, сколько раз я получала небрежно раскачивающимся ранцем, сколько раз в меня врезался кто-нибудь, слишком увлеченный болтовней, чтобы заметить маленькую девчонку.

Каждое утро, в половине восьмого, школьный автобус забирал меня от дома, а по окончании уроков доставлял к дому Риты.

Теперь у меня была не одна учительница, а отдельный учитель по каждому предмету, что очень сбивало с толку. Я скучала по маэстре Асинелли. Я никак не могла сосредоточиться; чтение, письмо, история, география, математика, прочие предметы – мне казалось, что расписание уроков лопается. Я совсем не разбиралась в истории, географии, математике, но особенно плохи мои дела были в латыни. Латинские молитвы, которые я зазубрила в монастыре, не помогали. Я действовала как автомат, читала, переписывала – и надеялась, что все прочитанное и записанное как-нибудь отложится в голове, но там ничего не откладывалось.

Папина смерть была еще слишком близко, и что бы я ни делала, чем бы ни интересовалась, он то и дело всплывал в памяти, занимал все мои мысли. Всякий раз, когда я думала о папе, на глаза наворачивались слезы. Я вытирала их манжетой, надеясь, что никто не заметит. Никто и не замечал.

Горе мое усугублялось новой тревогой. Я панически боялась, что потеряю еще и маму. Я изводила себя фантазиями, как с мамой происходит несчастный случай или она подхватывает неизлечимую болезнь. Папа потерял обоих родителей в раннем детстве, мама – до моего рождения. Дзиа Мина осиротела в младенчестве. Страх остаться без отца и без матери овладевал мной все сильнее, я жила как в тумане.

На третий день второй недели в новой школе меня оставили после уроков за рассеянность, и я не успела на автобус домой. Когда мне наконец позволили уйти, в школьном здании стояла полная тишина. Уборщица в коричневом халате мыла коридор. Я двинулась по краешку мокрого пола, направляясь к выходу. Я понимала, что мама будет меня ругать за опоздание.

Внезапно сзади раздался голос:

– Грациэлла?

Я обернулась и увидела высокого взъерошенного мальчика. Очки в круглой серебристой оправе, через плечо закинут тяжелый с виду ранец.

– Ты меня помнишь?

Это был Джанфранческо Маркезини.

– Конечно, помню! Как твои дела?

– Спасибо, хорошо, – улыбнулся Джанфранческо. – А у тебя?

– И у меня хорошо, спасибо.

– Я слышал про твоего отца. Очень тебе сочувствую. Я тоже потерял отца.

– Знаю. И я тебе сочувствую.

Едва слова сорвались с губ, я ощутила, как слезы жгут глаза. Нос защипало, во рту пересохло. Я мазнула по глазам манжетой, надеясь, что Джанфранческо ничего не заметил, но когда подняла голову, обнаружила, что и у него в глазах набрякли слезы.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, сглотнув комок.

– Теперь я здесь учусь, – ответил Джанфранческо с тоской.

– А почему не в Кремоне?

Джанфранческо пожал плечами, и тяжелый ранец слегка подпрыгнул.

– Ситуация изменилась. Платить за мою учебу маме больше не по средствам. Школа предложила мне стипендию, но она не покрывает проживание и прочие расходы.

– Что такое стипендия?

– Это когда школа предлагает обучать хороших учеников бесплатно. – Джанфранческо покосился на свой туго набитый ранец. – Но теперь я отстал на целый год. Я должен быть в третьем классе средней школы, но меня оставили на второй год, потому что я пропустил много занятий после папиной смерти. – Джанфранческо сделал вид, что поправляет очки, но я увидела, что на самом деле он вытирает глаза. – Но даже лучше, что сейчас я не в школе целую неделю. Маме трудно одной. А так я вечерами составляю ей компанию. – Джанфранческо глубоко вдохнул, окончательно беря себя в руки. – А почему ты здесь так поздно? Разве ты добираешься не на школьном автобусе?

– Да, но меня оставили после уроков.

– Очень жаль.

– А ты? Тебя тоже оставили после уроков?

– Нет. Я остался заниматься, потому что сам захотел.

Мы вместе двинулись к школьным воротам. Ранец у Джанфранческо был таким тяжелым, что бедняге приходилось крениться вперед, чтобы груз не оттянул его назад.

– Как ты собираешься добираться домой? – спросил Джанфранческо. – На рейсовом автобусе? Тогда поедем вместе.

– Я пешком пойду. У меня нет денег.

– Я могу за тебя заплатить. Пешком же очень далеко, да еще с полным ранцем.

– Не знаю, когда смогу вернуть тебе долг. У мамы деньги просить нельзя, тем более из-за того, что я пропустила школьный автобус, потому что меня оставили после уроков.

– Не волнуйся, – тряхнул головой Джанфранческо, – ничего возвращать не надо.

Автобус пришлось ждать сорок минут. Джанфранческо купил в бакалейной лавке пакет жареных тыквенных семечек, и мы, усевшись рядом, их щелкали.

– Тебе нравится новая школа? – спросила я.

– Многое из того, что нам преподают, я уже знаю, прошел в старой школе, – ответил Джанфранческо.

– Тогда ты станешь лучшим учеником в классе, – обрадовалась я.

Джанфранческо пожал плечами:

– Да, наверное. Но думаю, было бы лучше, если бы у меня тут появились друзья.

– Я твой друг.

Джанфранческо улыбнулся:

– Точно. В таком случае мои дела уже лучше.

Джанфранческо высыпал остаток семечек мне на ладонь, смял бумажный пакет и убрал его в ранец. Я лизнула кончик пальца и принялась собирать крупицы соли.

– Почему ты не ездишь на школьном автобусе? Он же едет мимо поворота на вашу подъездную аллею.

– Мама сказала, что будет привозить меня и забирать на машине.

– А-а. Почему же она сегодня тебя не забрала?

Потеребив застежку ранца, Джанфранческо ответил:

– Я попросил ее не приезжать. Мальчишки дразнят меня из-за этого.

– Почему это?

– Я им не нравлюсь, потому что раньше учился в частной школе.

– Какая глупость! Что им за дело до этого?

– Ну, похоже, это очень их задевает. Как-то раз подловили меня, толкнули на стену, вышвырнули все учебники из ранца.

– Ты кому-нибудь об этом рассказал?

– Вот тебе рассказываю.

– А своей маме? Ей ты сказал?

– Нет. Я не хотел ее расстраивать. Просто попросил больше меня не подвозить. Поэтому я езжу рейсовым автобусом. Это дает мне повод задерживаться здесь и заниматься. – Джанфранческо поправил очки. – Эти мальчишки уже однажды втянули меня в неприятности.

– Как?

– Помнишь,