Фуэте для полковника - Татьяна Васильевна Бронзова
Галина Львовна не раз заявляла в театре о том, чтобы обратили внимание на эту талантливую и очень работящую девушку, но балетмейстеры только отмахивались.
– У нас все талантливые. С какой стати надо отодвинуть других и дать ей зелёный свет? Она что? Дочка Хрущёва?
У них были свои протеже. А эта Савельева вела себя больно независимо. Пока хватит с неё и того, что она стала корифейкой.
* * *
Когда в середине марта вывесили списки актёров, занятых в гастрольной поездке, Леночка буквально летала от счастья. Это была её первая поездка за границу и сразу – Париж!
Вся балетная труппа столпилась около доски объявлений, изучая фамилии счастливчиков. Актёры были в таком возбуждении, какого не бывает даже при премьерах. Те, кто не увидел себя в списках, возмущались несправедливостью, ощущая себя изгоями, и в закулисных разговорах между собой обливали грязью тех, кто ехал. Те же, кто попал в список, громко радовались, чувствуя себя избранными, обнимались, как близкие люди, хотя таковыми никогда не являлись, и уже начинали отсчитывать дни до вылета во Францию.
Но до этого дня отлёта надо было пройти много разных кабинетов, прослушать бесконечные наставления, подписать множество бумаг и, прежде всего, заполнить анкету в несколько листов. В этой анкете каждый должен был правдиво написать все данные не только о себе, но и обо всех своих родных, как ближайших, так и дальних. А вопросы были один другого заковыристее: «привлекался ли кто из родственников к суду», «был ли репрессирован», «находился ли в плену во время войны», «жил ли на территории, оккупированной фашистами» и так далее на четырёх страницах убористым шрифтом.
Лена Савельева легко заполнила анкету. Из всех родственников после войны в живых остались только они с мамой.
Её отец Петр Аркадьевич Савельев, скрипач, очень талантливый музыкант, ушел на фронт осенью сорок первого года и вскоре погиб. Леночка помнила его урывками, ведь ей было тогда чуть больше трёх лет. А может, и вообще не помнила и его образ сложился только из рассказов матери да фотографий, оставшихся в семейном альбоме. Один снимок, который родители сделали перед отправкой отца на фронт, всегда висел в рамочке над маминой кроватью. Оба они были очень серьёзные и смотрели прямо в объектив камеры.
Мама, тоже музыкант, работала концертмейстером в Театре оперетты. Окончила Московскую консерваторию по классу рояля. Именно там она когда-то и столкнулась в коридоре со своим будущим мужем. Ко времени их знакомства Пётр Савельев был полным сиротой. Братьев и сестёр у него не было, его мать умерла при родах, а отец, который так и не женился, скончался от обширного инфаркта, когда сын учился на первом курсе. Ни о каких других родственниках своего отца Леночка никогда не слышала.
Дедушка и бабушка со стороны мамы были до войны ведущими актерами балетной труппы Московского театра оперетты. Им не было равных в исполнении зажигательного венгерского «чардаша» и цыганских плясок. Они всегда участвовали в сборных правительственных концертах, и оба носили звание заслуженных артистов. Буквально перед самой войной театр послал ходатайство о присвоении им звания народных артистов, но получить его они так и не успели. В грузовик, на котором актеры ехали с концертной бригадой на фронт, попала бомба. В живых не осталось никого. Внучка помнила их смутно. Мама была единственной дочерью у своих родителей, а потому и с этой стороны никаких тёть и дядь у Леночки не было.
Быстро заполнив анкету, Савельева отправилась сдавать её в партком театра. Парторг внимательно прочитал все заполненные листочки и тяжело вздохнул.
– Это что же, у тебя, кроме мамы, никого из родных больше и нет?
– Нет.
– Да! Многих людей война унесла. А ты, значит, с мамой не эвакуировалась?
– Мы в Москве остались. Ведь не вся труппа уехала. Здесь тоже спектакли играли.
– Бабушка с дедушкой остались с вами?
– Да. Только они погибли во время поездки на фронт с концертной бригадой.
– А мама на фронт не ездила?
– Нет. Я ещё совсем маленькая была, поэтому её на передовую не посылали, – объяснила Леночка. – Я всегда с мамой в театре находилась, когда она работала. Даже реквизиторам во время спектакля помогала, – гордо добавила она.
– Молодцом! – улыбнулся парторг. – А дедушка со стороны отца?
– Аркадий Игнатьевич Савельев был врачом. Но я его никогда не видела. Он умер ещё до того, как мама с папой познакомились.
– А бабушка со стороны отца?
– Она умерла при родах моего папы. Дедушка больше так и не женился.
– Бывает, – произнес парторг. – Вот только почему-то номер свидетельства о смерти своего дедушки Аркадия Игнатьевича Савельева ты указываешь, а вот бабушки нет. Только дата.
– Просто у нас такого документа дома нет. Вероятно, потому, что во время Гражданской войны у дедушки многие документы сгорели во время пожара и он все бумаги восстанавливал заново, а вот о смерти жены, как видно, не стал. Зачем? И, действительно, вы первый, кому это понадобилось.
– Это не мне надо, а так положено, – поправил Леночку парторг. – Ну, ладно. Надеюсь, это уже действительно не имеет значения. Припиши только рядом с датой смерти Валентины Николаевны Савельевой: «Умерла при родах сына в такой-то больнице».
– А я не знаю, в какой больнице, – растерялась Леночка.
– Как не знаешь? – рассмеялся парторг. – В той, где родила, там и скончалась.
– И как я сама не догадалась?! – удивилась девушка и своим аккуратным крупным почерком вывела рядом с датой смерти бабушки то, что значилось в графе о рождении отца: «Родильное отделение городской больницы Великих Лук».
– Ну вот, – довольный тем, что помог девушке правильно заполнить анкету, произнес парторг. – Теперь у тебя всё в порядке. Осталось только характеристику от комитета комсомола принести и получить поручительство за тебя двоих членов партии.
– Простите, а в чём должны поручиться за меня члены партии? – недоумённо спросила Леночка.
– В том, что ты не уронишь честь советского человека за границей.
– Конечно, не уроню, – горячо сказала девушка.
– Вот и хорошо. Я тебе верю, – улыбнулся ей парторг. – Но это должно быть зафиксировано на бумаге твоими товарищами. А если что-то у тебя пойдёт не так, что я, конечно, совершенно исключаю, то за
