Мечта маньяка - Григорий Аркатов

Я откинулся на спинку стула. Нужно было позволить официанту отдать мне мой чай. Конечно, мне уже было отнюдь не до чаепития. Но заказ был сделан и я уже не мог от него отказаться.

Я мог лишь сказать:

– Спасибо, – а потом продолжить знакомиться с девушкой.

– Что означает эта ваша реакция?

– Наслышана о вашем городе.

– Он не мой.

– Вы там жили. Этого достаточно.

Я не стал спорить. Возникла пауза. Но вскоре моя новая знакомая её разрядила:

– Я так понимаю, вы не просто так собрались посетить священный остров.

– Что вы… Я обычный турист.

– Враки!

– Да нет же, – настоял я.

– Вы врете опытному журналисту.

Женские глаза опасно блеснули. Такой блеск я видел в кино у атакующей акулы.

– Не вру.

– Врете. Ни один житель Спинтауна не захочет по своей воле явиться на остров.

– Почему?

– Этот остров не существует в их картине мира.

– Как это?

– А вот так.

Раньше я, теперь уже девушка Полина откинулась на спинке своего стула. Но она вовсе не ждала официанта. Так был лучше обзор. Полина скрестила руки на груди, и её пытливый взгляд ждал продолжения. Она смотрела в меня.

Тем временем посеянный в моей душе раздор, пытался сжаться. Но сил и желания было недостаточно, так что всё равно что-то проступило в пятнах на лице, что-то – в горящих ушах либо в скрюченных пальцах.

– Чего вы хотите? – спросил я.

– Но ведь это вы пришли ко мне, – парировала девушка.

– И что это должно значить?

– Я лишь развлекаюсь в этом скучном аэропорту. Возможно, вы для этого самая подходящая игрушка.

– Значит так?

Снова пришло время для злости.

– Так.

Её холодный взгляд заставил меня перестать пытаться играть на чувстве вины. Но без этого варианта арсенал уловок иссяк. Разве что осталось последнее, и я уставился на округлую грудь в разрезе голубенького платьица.

– Интересно.

Наверное, я выпал из настоящего на пару минут.

– Очень интересно?

Незаметно для меня произошла смена кадра. И вот уже моей рукой управляют как в кукольном театре.

– Чувствуете какая она мягкая и упругая?

Моя рука сначала лежала на правой груди, затем её плавно повели вниз в ложбинку. Нежно, медленно…

И вдруг резкий скачок руки. Тонкие женские пальцы хватают мой подбородок и толкают вверх.

– Смотри мне в глаза.

Я смотрю в них. Они красивые и голубые. Глубокие. Под цвет платья.

– А рука-то на заднице, – это её спокойная констатация факта.

И я чувствовал этот факт всем своим существом. Он тоже был упруг и нежен.

Внезапно она отступила, сделала шаг назад.

– Ещё увидимся, – пообещала Полина.

Затем, грациозно покачивая бёдрами, девушка пошла своей дорогой.

Я же остался.

Чай. Передо мной стоял чайник. Я так и не наполнил чашку, не сделал ни единого глотка. Таким вот парализующим было мое впечатление от девушки Полины. Но добру не стоило пропадать.

Тут как тут появился официант.

– А девушка, которая была с вами… Она совсем ушла?

– Да.

– А как же…

На его лице была самая настоящая паника. Пришлось вступиться:

– Я оплачу, – и тогда он отстал.

Избавившись от официанта, я смог спокойно наслаждаться жизнью, неторопливо потягивать остывающий чай из чашки, смотреть в потолок, расценивать далекие отголоски перебранок на стойках регистрации как нечто неземное. Недолго, конечно же. И всё же у меня был этот момент.

А затем голос из потолка деликатно попросил:

– Просим пассажиров, зарегистрированных на рейс АУМ 1762 проследовать на посадку.

Я послушал этот голос, встал, оставил деньги на столики и двинулся к выходу. Или это всё-таки был вход? Это уже с какой стороны смотреть.

Глава двадцать четвёртая

Рассказывать про то, как я летел на самолете скучно и неинтересно. Был, конечно, один нетипичный дедушка, но это совсем другая история.

Я вышел из самолета. На трапе стюардесса улыбнулась мне и сказала:

– Спасибо, что были с нами.

– И вам спасибо.

На этом вроде бы и всё. Багажа у меня не было, так что я был свободен в своих дальнейших перемещениях. Конечно, мне очень хотелось поймать взглядом ту самую блондинку, чья упругая задница мне очень понравилась. Было большое желание продолжить общение на том же уровне. Однако той блондинки нигде не было видно. А ждать мне не хотелось.

Я вышел из здания аэропорта и оказался на улице Бебеля.

– А кто такой Бебель? – спросил я у пятнадцати человек, столпившихся у пыльного и грязного автобуса.

– А зачем тебе?

– Так просто.

Солнце светило прямо в лицо. Только вот щуриться приходилось лишь мне. Все остальные заранее позаботились о темных солнцезащитных очках.

– Интересно, – добавил я.

Крайняя реплика возникла вовсе не из необходимости. Причина была в другом. Мне стало неуютно из-за того, что великое множество людей сосредоточило на мне своё пристальное внимание. И при всём при этом было непонятно что же зреет в их скрытых от глаз умах.

– Ну ладно, – сказал я, чувствуя нарастающее напряжение в шее, – пойду…

– Можешь поехать с нами.

Слова можно было бы принять за приглашение, если бы они не звучали как эпитафии или некролог.

– Зачем?

– Нам по пути.

– Вы уверены?

– Да.

Страх, неуверенность, скованность, озадаченность… Когда такие симптомы нарастают, стандартные граждане призывают на помощь телефон. Это хороший способ отвлечься. В телефоне можно спрятать глаза, то есть стать как все остальные люди, которые не хотят быть увиденными и не хотят стать замеченными. А то вдруг что ненароком да и случится. Что потом делать? Лучше и безопаснее найти глупое и неопределенное занятие. Ну а если нет телефона, всегда можно начать кормить куриц или высадить грядку редиса.

В моем случае фокус вышел мне боком. Телефон-то у меня был не простой, особенный.

– Вас ожидают пятнадцать друзей. Они готовы к совместному путешествию на остров, – вот что мне выдал мой чудо-гаджет.

И те, кто это услышал, поспешили обернуть эти слова в свою правду.

– Видишь, мы оказались правы, – сказали они.

И руки мои едва не опустились.

Толпа людей в чёрных очках была настроена серьезно. Она наступала на меня. Она хотела сделать меня частью себя. И при этом она вежливо обещала:

– Будет весело.

Неправдоподобно.

Я видел грязный пыльный автобус и очень много людей, которые должны были набиться в него как сельди в бочку. И позы, в которых стояли эти люди, были агрессивны и бескомпромиссны. Руки в боки и всё такое прочее. У меня не было ничего общего с этими людьми. Ни представлений о жизни, ни привычек, ни идеалов. Все они были мне чужды