Том 7. Сухой хлеб - Андрей Платонович Платонов
– Ты чего смеешься?
– Да так, мнительность одна.
– Нет, ты чего смеешься, говори!
– Да ничему, так показалось что-то…
– Нет, ты скажи…
– Чему. А неизвестно.
И пошло между ними страшное настроение. Мужик потом уж объяснял – по правде объяснял, а жена не верила: дюже просто, этому не смеются.
И начала жена его грызть, пригнетать, а мужик заскорбел, в тоску вдался, не мог жить. А щука ему говорила – если ты кому скажешь, чему я тебя научила, то сразу помрешь. Мужик уж собрался сказать жене про щуку, чтоб умереть и не жить с такой женой.
Вот раз на дворе собака брешет, корова мычит, гусак гогочет. Мужик все это понимает: корову поить пора, гусак глотать захотел. Вышел он, видит куры-квочки на все голоса разошлись, а петух сначала молчал среди них, а потом как заорет:
– Да вы что такое, что такое, куры-суки такие! Что я вам – наш хозяин, что ли: он с одной бабой справиться не может. Я вас вот сейчас расставлю, усмирю! – И как пошел их рвать и от проса гнать – одни перья летят.
– Я вас, дуры-старухи, квочки-молодухи! Я вам не хозяин, старый петух!
Тут мужик взял хворостину и пошел лупить жену. Потом он всю жизнь смеялся без допроса, без ревности.
4
Дьячок деньги в церкви поворовывал да водочку помаленьку попивал. А деньги на чердаке иль на потолке прятал.
Жена дознаться не может. Пристала, томить начала. Измучился дьячок – сознался: в церкви беру.
Потом, как обыкновенно, не поладили они из-за лучинки. Жена разъярилась от драки с дьячком, выбежала на улицу, орет:
– Муж церкву обокрал, муж церкву обокрал, муж… Мужа взяли. Дело было в старину, везут его на срамоту
среди народа, а далее палач стоит. Дьячок не боится казни, не думает, а знай кричит народу, то направо, то налево, – то направо, то налево:
– Не говори правду жене, не говори правду жене…
– Ты о смерти думай! – отвечают ему.
– Умру, жены не будет! – (дважды) дьячок кричит.
5
Бог жил в раю, при нем для услуженья кухарка и собака. Кухарка не управлялась, бог мужика сделал. А мужику нигде не нравится, и в раю тоже, начал скулить, жаловаться. Бог подумал: дай я ему бабу сделаю, я-то ведь с кухаркой живу, мне ничего, а мужику скучно.
Но мужик сам тоже сошелся с кухаркой, наравне с богом.
Спрашивает бог у кухарки:
– Кухарка!
– Что тебе, бог?
– Из чего ж мы ему бабу сделаем?
– У, да из чего хочешь. Жир у него с задницы оторви да сделай. Либо ребро отломи.
– Лучше ребро. Пойди, кухарка, разложи его да отломи его.
Пошла кухарка делать. А мужик узнал, мечется: на что ему жена, ему с кухаркой хорошо.
– Да как же будем-то? – кухарка говорит.
– А никак. Пойди у сучки вон хвост оторви, пускай бог из него делает. Общипи хвост, скажи, что это мое ребро.
– Ну ладно.
Погналась кухарка, схватила собаку, оторвала живьем ей хвост, общипала от шерсти и дала богу, сказав: вот мужицкое ребро. Бог не понимает, и сделал женщину из сучьего хвоста – оттого все бабы так злы на свете, а кухарки много добрее.
6
Забытая сказка
Самая старая сказка
О чем была рассказана сказка.
Отец мне рассказывал сказку, а отцу рассказывал его отец, мой дедушка, а мой дедушка слышал эту сказку от своей бабушки – etc., etc., etc.
– О чем же была сказка?
– Вот я и забыл. А сказка была самая интересная. Ее рассказывал самый старый дедушка…
– Какой самый старый дедушка?
– Его все забыли. Не знаю какой…
Башкирские народные сказки
Сказка о курае
В давние времена жил один хан. Хан этот был очень жадный и злой.
Каждую неделю хан брил себе голову: для этого он всякий раз призывал из аула молодого егета, а потом домой его не отпускал. Так пропадали лучшие егеты аула. Люди жили в постоянном страхе и так были запуганы, что не знали, как спастись от хана, ослушаться которого никто не смел.
Жили в ауле бедные старики. Было у них три сына. И вот дошла очередь до сыновей старика.
Пошел к хану старший сын и не вернулся. Через неделю хан позвал другого сына – пошел к хану средний сын и тоже не вернулся домой. А через неделю пришли от хана звать и последнего сына.
Жили старики очень бедно. Все, что у них было съестного, мать уже отдала на дорогу старшему и среднему сыновьям, а младшему нечего было и дать. Но мать все же придумала, что дать на дорогу сыну. Она замесила на своем молоке тесто из лебеды и напекла сыну лепешек. Взял егет эти лепешки, распростился с родителями и отправился в путь.
Вышел он на пригорок, оглянулся в последний раз на родные места, где он родился и вырос. С глубокой тоской запел он, прощаясь с родным Ирандеком, с журчащими ручьями, с душистыми лужками, с тенистым лесом и родными горами.
Через несколько дней дошел егет до ханского дворца. Как только его привели к хану, хан дал ему свой остро отточенный нож и приказал обрить голову.
Хан снял корону, и егет замер от удивления: на голове у хана торчал рог.
Но удивляться было некогда.
Когда егет обрил хану голову, хан сказал: «Посиди тут» – и вышел.
А егет очень проголодался. Он вынул последнюю лепешку и начал есть ее. В это время вернулся хан. Он увидел, что егет жадно ест что-то такое, чего он сам еще никогда не видел и не пробовал.
Сказал хан егету:
– Что ты ешь? Отломи-ка и дай мне попробовать.
Егет отломил хану кусочек лепешки.
Хан съел и говорит:
– Как вкусно! Из чего это испечено?
– Моя мать замесила на своем молоке тесто из лебеды и испекла эти лепешки, – ответил егет.
Хан удивился и не знал, что делать.
«Я съел лепешки, испеченные на молоке его матери. Теперь, выходит, я стал его молочным братом, и его кровь мне проливать нельзя. Если же я не убью его, он расскажет всем, что на голове у меня рог, – думал хан. – Чтобы избавиться от этого егета, пожалуй лучше будет
