Год без тебя - Нина де Пасс

– Кара, мы не назначаем на дежурства без особого повода. Это исправительная работа, а не развлечение.

– Рэн сама вызвалась укладывать младших. Разве это не дежурство? Так вот, я вызываюсь дежурить там, где сегодня дежурят наказанные.

– Кара, но зачем это тебе? – Я терпеливо жду, пока ее лицо не озаряет догадка. – Мой тебе совет: сегодня его лучше не трогать. Он, кхм, настроен не лучшим образом.

Я тоже вела себя с ним не лучшим образом, думаю я. Это ни разу не мешало ему отыскать меня, когда я в этом нуждалась.

– Отправляйся делать домашку, Кара, – произносит она и сворачивает в коридор в сторону своего кабинета. – Утро вечера мудренее. Завтра и увидитесь.

Я провожаю ее взглядом, а затем плетусь обратно в столовую, где народу стало заметно меньше. Персонал кухни толпится в углу, отделяя ножи от вилок и счищая остатки еды с тарелок. Мое появление Мэри, любимица Гектора, встречает с подозрением во взгляде.

– Ужин закончен, Кара. Тебе пора за домашку садиться.

Я подступаю ближе.

– Уже иду, – говорю я. – Просто хотела спросить, не сделаете ли вы мне одно одолжение.

– Спрашивай, – с нетерпением отзывается она.

– Мне нужно, чтобы сегодня вы назначили меня на дежурство.

Мэри смеется.

– Ясно. Кара, это так не работает. Иди домашку делать.

– Я не могу, – с отчаянием в голосе возражаю я. – Мне нужно увидеть… Мне нужно. Дело… ну, в Гекторе.

Ее суровые черты смягчаются.

– Что еще он натворил?

– Ничего. Он просто… В общем, сегодня здесь был его отец и, кажется, устроил ему взбучку. Я просто хочу убедиться, что он в порядке, а он сегодня как раз на дежурстве. Так что буду благодарна, если вы не против сделать мне выговор за что-нибудь.

– Странная ты девушка, Кара.

Я бросаю на нее умоляющий взгляд.

– Пожалуйста!

– Мадам Монелль отправила их на склад спортинвентаря вощить лыжи для занятий в следующем семестре. Там просто морозилка, – предупреждает она. – Будь я на твоем месте, ни за что бы туда не сунулась. Поговори с ним в оранжерее, когда придет домашку делать, или – еще лучше – завтра.

– Он не придет в оранжерею, – раздраженно говорю я. – Прошу вас. Увидеться с ним сегодня – мой долг.

Мэри в нерешительности смотрит на меня.

– Жизнь этого мальчика не баловала.

Я киваю.

– Поднасрала ему жизнь.

Ее брови взмывают к потолку.

– Что за выражения, Кара! С чего ты взяла, что можешь общаться со мной в такой манере? Возможно, вечер на дежурстве будет для тебя уроком.

Я закрываю глаза. Наконец-то.

– Жди здесь, – сурово велит Мэри – и выражение лица у нее соответствующее. Вернувшись, она вручает мне сэндвич, завернутый в бурую бумагу. – Отнеси ему – я заметила, что он не пришел ужинать.

Я принимаю сверток и беззвучно говорю ей «спасибо».

– Ты еще пожалеешь об этом «спасибо», когда зайдешь в тот сарай. – Она качает головой и исчезает в глубине кухни. Когда же выглядывает снова, чтобы шугануть меня, клянусь, на секунду ее лицо расплывается в едва различимой улыбке.

47

После домашки Рэн рассказывает мне, как добраться до склада спортинвентаря. В итоге я нахожу его только потому, что это единственное здание в округе, в котором горит свет. Мэри была права, назвав его сараем, – тонкие полоски света, просачиваясь в щелки между рассохшимися досками, ложатся на присыпанный снегом гравий. Крыша затянута колтунами зеленых ползучих растений, плети которых свисают по бокам от запотевших окон и цепляются за щеколды. Внутри как в морозилке: температура там едва ли не ниже, чем снаружи. К стенам приставлен разнообразный зимний спортинвентарь: деревянные сани, лыжные палки всех мыслимых размеров, лыжи – сотни лыж. В центре несколько съежившихся от холода учеников сбились в кучку вокруг деревянной скамьи. Мадам Монелль наблюдает за тем, как они шлифуют скользящие поверхности лыж.

– Кара, – отрывисто говорит она. – Опаздываешь.

– Простите, – бормочу я. – Заблудилась…

– Найди себе место в конце. Гектор, покажи ей, что надо делать.

Я иду к Гектору, он поднимает на меня взгляд. На его лице мелькает удивление, но выражение быстро сменяется на суровое. Он молча кладет лыжу нужной стороной вверх на скамью передо мной, но вскоре его одолевает любопытство.

– В чем ты провинилась? – Несмотря на его унылый и бесцветный тон, я рада, что он снова со мной разговаривает.

Я деловито подтягиваю лыжу к себе.

– Выругалась при Мэри.

Гектор почти улыбается:

– Достаточный повод.

Я придвигаю к нему сверток.

– Она для тебя сэндвич сделала.

– Эта женщина – просто чудо, – говорит он, но звучит это все равно безэмоционально. Он отдает мне свою щетку и уходит за другой. Некоторое время я наблюдаю за ним в тишине, притворяясь, что пытаюсь запомнить, как надо действовать. На самом же деле я разглядываю его ладони в перчатках, его длинные руки, вспоминаю, где на них татуировка, и пытаюсь сформулировать то, что хочу ему сказать.

Он меня опережает.

– Значит, ты опять со мной разговариваешь. Ты поэтому здесь?

– Я сказала тебе, почему я здесь. Выруга…

– Кара, не вешай лапшу, – осаживает он меня. – Ты слишком законопослушна, чтобы взять и случайно попасть на дежурство.

Я делаю глубокий вдох.

– Фред предупреждал, что у тебя убийственный настрой.

Гектор злобно усмехается.

– Ах, ну разве не прелестно? Вы теперь все вместе сплетничаете обо мне?

Я смотрю на него, и с его лица сходят все краски. И несмотря на то что в помещении стоит галдеж, замерзшие ученики ноют, не желая заниматься делом, Гектора окружает кокон тишины. Я тянусь, чтобы коснуться его, но в последний момент передумываю. Что я делаю? Он прав. Мы почти не общались несколько недель. Я все еще злюсь на него, так ведь? Я пытаюсь нащупать гнев внутри себя, но, глядя на него, испытываю только стыд.

– Они переживают за тебя, – говорю я и дрогнувшим голосом добавляю: – Я переживаю…

– Я был с тобой честен, Кара, – произносит он, глядя мне прямо в глаза. – Дистанция. Вот чего я хочу.

Я заставляю себя выдержать его ледяной взгляд.

– Хочешь? Правда?

Гектор пристально смотрит на меня, оценивает то, что видит. И, пусть и настроившись на худшее, я вздрагиваю, когда он отвечает:

– Да.

У меня не выходит сдержаться, и глаза наполняются слезами.

– Не плачь, – просит Гектор, и, кажется, он расстроен. – Пожалуйста, не плачь.

– Эй, вы двое, давайте-ка шлифуйте! – прикрикивает на нас мадам Монелль. – Вы тут работать должны, а не время тянуть.

Я рада этой заминке. Сосредоточив все внимание на лыже перед собой, я пытаюсь обуздать эмоции.

– Прости, –