Меня там нет - Татьяна Первах
За окном небесная синева сменилась розовыми разводами уходящего на покой солнца. Теперь, когда снятая в стирку тюль с балконного окна не мешала обзору, панорама разворачивалась поистине прекрасная. Присевши первый раз за день на край диванного подлокотника, Таня помассировала ноющую шею. Как и выходной любой женщины, она провела свой моя полы, стирая пыль ото всюду до чего дотянется рука и готовя еду на несколько дней вперед. В будни ей будет не до стряпни, она это знала. Решив под занавес провести генеральную уборку гостиной, она отодвинула мебель от стен, чтобы помыть за ней и комната теперь выглядела непривычной и чужой. Тут же лежал скатанный в трубочку ковер, посредине комнаты высилась небольшая стремянка, а на столике, где обычно находилась композиция из свеч, теперь стоял таз с мыльной водой, которой она мыла люстру. Силы были на исходе, она мечтала о душе и чашке чая с мятой. А ей нужно было еще постирать пальто. Утром, вытирая пыль с тумбы под вешалкой, она заметила на нем полосу грязи, будто где-то неудачно прислонилась. Разумнее было конечно оставить это на завтра, но она боялась, что пальто просто не высохнет до понедельника, а оно просто идеально подходило к ее офисному костюму. В общем, без него никак, особенно в понедельник. Было около восьми, когда она последним штрихом расстелила коврик в идеальной теперь гостиной. Всё блестело. Изящные фужеры, отражая от своих натертых боков электрический свет, ровной линией выстроились в серванте. Высокий ворс мягкого ковра поменял свой цвет с серого на молочный. Книжный беспорядок с полок был убран и теперь там царил перфекционизм. Даже воздух готов был заскрипеть от чистоты. Обведя комнату оценивающим взглядом еще раз, она одобрительно кивнула головой. Погасив свет, она зажгла свечи с ароматом пачули, и устало опустилась в одно из кресел. Дивный расслабляющий аромат поплыл в воздухе и, прикрыв глаза, она сделала несколько дыхательных упражнений, медленно втягивая воздух носом и так же медленно выпуская его через рот. Внезапно она резко открыла глаза. Пальто! Совсем забыла, нужно ведь привести его в порядок. С неохотой покинув своё уютное место, она вышла в прихожую и сняла с вешалки свою испачканную вещь. Да, пятно придется застирать с пятновыводителем, а уж потом класть его в стиральную машинку. Проверив все пуговицы, не оторвутся ли в процессе стирки и, вытащив пояс с петель, она начала выворачивать карманы, глядя, не осталось ли чего там. Первый был пуст, а во втором рука нащупала что-то странное. Вытащив на свет свою находку, она замерла в ступоре. Сердце с протяжным стоном ухнуло куда-то вниз. На ее ладони лежал засыхающий теперь на заостренных кончиках большой кленовый лист.
***
Проснувшись утром и глядя, как солнце уже пытается пробиться сквозь задернутые шторы ее спальни, она сладко зевнула и потянула вверх руки с растопыренными пальцами. И вдруг, вспомнив что-то, она резко села на кровати и дернула с прикроватной тумбы лежащую там книгу. Торопливо раскрыла ее в том месте, где между страницами был виден крохотный просвет. С облегчением выдохнув и расслабив мышцы, она спиной оперлась на мягкое изголовье кровати и с любовью погладила осенний листок, который занимал почти всю площадь книжной страницы. Вчера вечером, бережно, на двух ладошках, как детишки несут долгожданного подаренного котенка, она принесла его в комнату и уложила в свою любимую книгу, которая всегда лежала у ее кровати. Она заглянула в нее за вечер раз пятьдесят, как будто боялась, что он может растаять и просочиться сквозь книжные поры. Раньше ниточка, которая связывала ее и юношу из снов была невидима, теперь она держала ее в руках и гладила пальцем ее нежную поверхность. Она понимала, что всё это с каждым днем (а точнее с каждой ночью) засасывает все больше. Она плохо теперь различала сон и явь, и скорее всего это было потому, что видя того парня понимала, что спит и что проснувшись она вновь останется одна. Сон стал чем-то осознанным. Ожидание теперь мучило ее. Пару раз она даже хотела улечься спать днем, что вообще было для нее не типично. Она не хотела разбираться теперь в сложившейся ситуации, но мысли сами вели ее к вопросу, что будет дальше, хотя она постоянно отгоняла их, как назойливых мух. Может быть, рассказать всё Алёнке? Была бы жива мама… Она взяла в руки мобильный и, найдя в списке контактов имя подруги, нажала кнопку вызова. После короткого молчания девушка приятным голосом сообщила, что телефон вызываемого абонента выключен или находиться вне сети.
Последний выходной перед очередной рабочей и такой важной неделей она решила провести дома, в компании хорошей книги или фильма. Она остановилась на последнем. Странная апатия овладела ей сегодня. Она не стала переодеваться и даже не смогла заставить себя умыть лицо. Собрав волосы в пучок и, накинув халат, она перебирала диски, выбирая какой из фильмов пересмотреть. Хотелось чего-то легкого, что не будет утруждать и без того захламленный мозг. После долгого перелистывания она остановила свой выбор на ленте Тарантино «Криминальное чтиво», на одном из любимых ею фильме. Запустив диск в проигрыватель и взяв в руки пульт, она села на диван и, вытянув ноги, положила их на небольшой пуф. Минут через десять она поняла, что зря так долго выбирала фильм. Она могла с тем же успехом включить Винни-Пуха, всё равно она не смотрела на экран. Отрешение сменилось обидой, желанием обвинить. Вот только кого и за что? Жизнь? Бога? Интересно если бы тот парень жил в ее мире чтобы он сейчас делал? Как бы выглядел и во что был бы одет? Какой бы парфюм предпочел? А самое главное как бы его звали? Нужно будет у него спросить… Она попыталась сглотнуть собравшийся горький ком в горле, но лишь с шумом втянула воздух носом, кончик которого начинало пощипывать. Она заплакала. Ее пальцы метнулись к глазам и сжали их внутренние уголки, пытаясь остановить или вдавить обратно слезы. Прерывисто всхлипывая, она стала кутаться в халат, чувствуя, как озноб со ступней забирается по ее телу выше. Подобрав колени к подбородку, она замерла в такой позе и теперь только периодически шмыгала носом и утирала слезы тыльной стороной ладони. Сама себе она сейчас напоминала склизкую овсяную кашу, которую ребенок не хочет есть и размазывает по тарелке, растягивая время. Это помогло. Она вскинула голову и резкими движениями вытерла лицо. «Всё, хватит! Быстро в душ, привести себя в порядок, пообедать и за работу!» Каждую мысль она мысленно отчеканила командным голосом, не терпящим пререканий. Бросив в ванной комнате одежду на крышку большой плетеной корзины для белья, она встала под душ, пустив прохладную воду. Ей было холодно, но зато голова начала проясняться и она оставила положение крана в покое. «Думай о презентации! У тебя еще не рассортированы слайды для показа, не выучена речь. Будешь стоять, как двоечница, и, заикаясь, подглядывать в бумажку?» Она уже представила рот Бориса Алексеевича, председателя пропускной комиссии, который вытягивается в тонкую полоску, съедая губы. Это было равнозначно тому, что можно сворачиваться и уходить из-за кафедры. Проект провален. Может быть в следующем году, детка? Впервые такая перспектива ее не испугала, а разозлила. Ну уж нет. Если надо она и горло перегрызет за свою работу. Умывшись и растерев кожу жестким полотенцем до красноты, и, обернув потом им волосы, она нагая прошла в спальню и достала из комода белье и свой домашний костюм. Одевшись и взяв в руки банку с кремом, она дошла
