Земля под снегом - Эндрю Миллер
На кухне Эрик заварил чай, затем поискал в шкафчиках, что тут имеется съестного. Нашел банку запеченной фасоли, банку мозгового горошка, банку пудинга с говядиной и почками. Разогрел половину пудинга и выложил в миску. Посидел с мистером Эрлом, пока он ел.
– Как сейчас себя чувствуете?
– Ничего, хужее бывало.
– По-маленькому хотите?
Да, он хотел. Эрик принес пустую молочную бутылку, и мистер Эрл налил ее до половины. Несчастный сморщенный фаллос…
– А теперь давайте в постель.
Чтобы довести его коротеньким коридором до спальни, понадобилось десять минут. Комната была голая – ничего на стенах, никаких фотографий на комоде. Никаких детей, никакой жены. Очень это горько – быть до такой степени одному? Предстоит ли ему, Эрику, это узнать? В спальне стояла высокая старомодная кровать, она естественней смотрелась бы в старом фермерском доме, чем в современном бунгало. Эрик стал искать чистую пижаму, выдвигая ящики комода. Нашел. Куртка – ладно, но штаны надо поменять. Он с этим справился, хоть и был послан к чертовой матери. Упрятал фермера в постель, что стоило обоим немалых усилий. Задернул занавески, оставив несколько дюймов, чтобы на большие красные ладони мистера Эрла легла полоска белого дня.
– Часов в пять придет патронажная сестра, – сказал он. – Миссис Драйздейл, она вам понравится. Сделает перевязку и даст вам еще раз поесть. Не надо ее стесняться. Я зайду завтра утром.
Он собрал свою сумку, надел пиджак и пальто и вышел наружу. Не следовало ли все-таки настоять на больнице? В каком состоянии у него сердце? Так или иначе, человек на седьмом десятке, разумеется, вправе отказаться от лечения. Если умрет в своей постели, что из этого? Он сделал для него все возможное. По всему миру сегодня умрут, может быть, сто тысяч человек, так что фермер не отправится в путь в одиночку.
Пока он шел по дороге, начал падать снег – большие хлопья, гонимые ветром. Хороший снегопад сейчас – и дороги очень быстро опять станут непроезжими; но не успел он дойти до магазина, как снег перестал. Он вошел внутрь и заговорил с миссис Кейс. Попросил ее собрать небольшую коробку для мистера Эрла – то, что, она знает, он любит и что легко готовить.
– Запишите это на мой счет, – сказал он.
Она утвердительно качнула головой.
– Очень хорошо, доктор.
Никакого «счета» у него тут не было. Миссис Кейс этого не одобряла – могло вести к неприятным ситуациям, – но для доктора, так и быть, сделает исключение. Мужчин она считала мало что понимающими, а мужчин важных, образованных – понимающими меньше всех.
Она достала из-под прилавка картонную коробку.
– А как миссис Парри? – спросила она.
Он кивнул. Он изучал вереницу консервных банок на полке в глубине магазина. Вчера вечером, когда он уже пил третью или четвертую порцию, позвонил отец Айрин. С ней все в порядке. Ей, как Эрик и думал, не повезло с поездом. Какие у нее планы, он не спросил и ему не сообщили, и только после разговора он осознал, что ему так толком и не известно, где она. Вроде бы не у родителей, если он не упустил чего-то, а упустить он мог. Разговор окончился серией замешательств; каждый из двоих выкладывал свое молчание, словно карту в игре. Впредь, по всей вероятности, ничего из этого они поминать между собой не будут.
– Жива-здорова, – ответил он миссис Кейс. Взял банку острого индийского супа маллигатони.
– И это тоже на мой счет, хорошо?
Когда она первый раз проснулась, комната была не комната, а пейзаж, рассветное озеро с туманом над водой. У письменного стола перед пишущей машинкой сидел ее отец в красном кардигане, который она ему связала (на это ушли месяцы). Он курил, смотрел не столько на нее, сколько на дверь, или, может быть, вообще не смотрел ни на что толком. Думал, вспоминал. Зачем он пришел? За ней? Она знала, что это не сон, потому что чувствовала запах его сигареты.
– Папа?
Он повернулся к ней и улыбнулся.
– Возвращение человека-невидимки, – сказал он.
Когда проснулась второй раз, в комнате было светло, униформа на двери уже не висела, и другая половина постели была холодная. Она лежала укрытая до подбородка и смотрела на афишу фильма «День, когда загорелась Земля».
НЕВЕРОЯТНОЕ сбывается. НЕВОЗМОЖНОЕ становится фактом. НЕМЫСЛИМОЕ осуществляется. Этот фильм делает тебя очевидцем самых поразительных событий завтрашнего дня!
Там были кадры из фильма: напряженный разговор мужчин, толпа, жадная в оставшиеся часы до любых удовольствий, Эдвард Джадд в главной мужской роли, наклонившийся поцеловать Джанет Манро.
Спустила ноги с кровати. На ней была ее комбинация. В комнате стоял холод, впрочем, не такой, как на ферме. Она чувствовала себя и ужасно, и хорошо, в голове и муть была, и ясность. Опустила взгляд на розы своих колен. Один план – она вынесла его из сна в явь – был такой: вернуться на ферму и проглотить все таблетки, какие найдутся, запить любым питьем, какое есть (сидром?). Но во сне ящик для белья был набит таблетками; наяву она знала, что их не хватит. Чтобы надежно, надо самое меньшее двадцать штук секонала, примерно две тысячи миллиграммов (откуда она знает дозу? от кого-то, с кем танцевала в клубе?). Если проглотить все, что есть, добавить полпузырька аспирина из ванной и где-нибудь спрятаться – в яблочной комнате, в сарае, – то, может быть, и получится, но, скорее всего, найдут, откачают все из желудка и отправят домой. Или пошлют к отцу? Как легко это себе представить! Первый день в отделении.
Она встала, покачнулась, выправилась и подошла к окну. Под ним была плоская крыша ванной этажом ниже. Приложив усилие, сумела поднять скользящую
