Земля под снегом - Эндрю Миллер

– По глотку на дорогу, – сказал Чарли. – Прикрой цепочку рукавом пальто.

Он помог Биллу это сделать, и они поднялись по лестнице.

В клубе некто с лицом развалины поцеловал Чарли руку, посмотрел на Билла, на портфель, на пальто, ухмыльнулся и попробовал подмигнуть, но лицо вышло из послушания, и он выдал всего лишь тик, малярийную судорогу. Пропустили по две порции. Сегодня был другой бармен, и он наливал честно. Когда стали спускаться на улицу сквозь розовую обшарпанность лестничного пролета, Чарли шел впереди, проверяя, нет ли грабителей.

В машине зажгли свежие сигареты.

– Я вот что тебе скажу… – проговорил Чарли, но продолжения не последовало – ни когда въезжали на Чизикский путепровод, ни даже потом, когда Лондон начал растворяться в темных складских дворах, в расширяющихся промежутках между натриевыми фонарями.

– Я очень удивлюсь, – сказал Билл, – если окажется, что тут Паддингтон.

– Я тебя доставлю домой, – сказал Чарли. – В поезде какой-нибудь клумник[74] тебе перочинным ножиком кисть отхватит.

Билл кивнул. Это представлялось возможным. Джин уютно обволакивал его, печка грела на полную. На некоторых участках дороги стекло окна подрагивало, на других, более ровных, стояло смирно. Проезжали сплошные ряды маленьких кирпичных домов. На перекрестках свет разливался большими лужами. Крупные дорожные знаки показывали на запад: сколько докуда миль, дороги класса B, близость собора.

В бардачке нашлось полбутылки бифитера.

– Мы только пригубим, – сказал Чарли.

Где-то слева – аэропорт. Билл стал высматривать огни кружащих самолетов.

– «Харрикейн» или «спитфайр»? – спросил Чарли.

– «Харрикейн», – ответил Билл.

– Второй модификации?

– Естественно.

– Несмотря на сомнительные топливные баки?

– Дело житейское.

– Ты бы в асы мог выбиться.

– Ты тоже.

На какое-то время они вновь обрели свой мальчишеский способ разговаривать. В двенадцать и десять они видели себя заложниками, юными пленниками опасного иностранца и женщины, с которой он делит постель и секреты. У них были шифры, они передавали друг другу предупреждения, порой крались ночью по большому дому на поводке луча от фонарика. В поисках чего? Еды, оружия, признаков секса… Правды об отце? О себе?

После Мейденхеда дорога выпрямилась. Машина пропарывала темноту.

– Повидаешься с Ритой, – сказал Билл. И засмеялся: выглядело нелепостью.

Чарли потянулся за джином.

– Зачем оно нужно? – спросил он.

– Что – оно?

– Супружество.

– Ну, на это есть ответы, – сказал Билл. Он взял у брата бутылку, обтер горлышко и глотнул.

– Я вот не из тех, кто женится, – сказал Чарли.

Из каких Чарли, если не из тех, они никогда не обсуждали. Чарли существовал; у него были свои интересы; у него была пурпурная машина. Человек с лицом, похожим на раздавленную розу, поцеловавший ему руку в баре, называл его Карлоттой.

– Мне иногда кажется, – сказал Билл, представляя себе Риту за чтением романа о марсианах, прислонившуюся спиной к «рейберну», лицо спокойное, словно она серьезная сестра Риты, танцевавшей под радио, – что сейчас я хуже ее знаю, чем раньше. Понимаешь меня?

– Чем раньше, когда она была просто для переспать.

– Ее отец пытался сжечь свой собственный дом.

– Наш, может быть, успешно сжег парочку.

– Там не в страховке было дело. Своего рода протест.

– Ну, гражданин имеет право сжечь собственный дом. У нас Англия.

– Похоже, не имеет. Он в дурдоме сейчас. Постарайся не упоминать об этом, когда вы увидитесь.

Безлюдное здание городской администрации в Слау; правый поворот близ Таплоу. Езда сквозь Рединг потребовала сосредоточенности. Билл тоже сосредоточился, хоть и был не за рулем. Миджем, показалось, эвакуирован. С ревом пронеслись через Тэтчем.

Неведомо где они остановились отлить в темноту. Машина тихонько пофыркивала у них за спинами. Поехали дальше. Бутылка опять перешла из рук в руки. На пять минут или на полчаса Билл заснул. Проснувшись, захотел поднять руку и почесать себе ухо, но цепь не дала. Он выругался, потом засмеялся.

– Тебе свой собственный клуб надо открыть, – сказал он.

– У папаши, думаешь, много денег осталось?

– Спроси его, – сказал Билл. – В клубе больше смысла, чем в моих начинаниях.

– Но это же твои начинания, – сказал Чарли. – Мне казалось, я доходчиво это объяснил.

Дорога была обсажена деревьями, а потом деревья кончились. Время от времени на повороте фары прочесывали какое-нибудь поле. Промахнули мимо дома, крытого соломой; он был выкрашен в розовый цвет, над трубой вился дым. Биллу пришло в голову, что можно бы и снять наручники. Где они ни едут сейчас – Уэссекс, меловые холмы? – тут, конечно, неоткуда взяться клумнику с перочинным ножом.

Заговорили о грядущем. Оба, оказалось, не верят в летающие автомобили.

– Во что ты веришь? – спросил Билл.

– В наслаждение, – сказал Чарли.

– Потому что твоя жизнь вся из него состоит?

– И мы станем вегетарианцами. Все как один.

– Надеюсь, что нет, – сказал Билл.

Они не могли вспомнить, проехали ли через Марлборо. И не были вполне уверены, что все еще едут по A4. Дорога стала уже, тут и там на ней языками лежал снег.

– Да нет, мы не заблудились, – сказал Чарли. – Мы по-прежнему держим путь на запад. Это по звездам видно.

– Да нет там никаких звезд, – сказал Билл.

Они ехали уже не один час. Очередная «житан» из пачки. Вымахнули на гребень холма, на который поднимались, толком не сознавая того. Дальше левый поворот – Чарли свернул.

– Так лучше будет, – сказал он. – Конец объезда.

Дорога пошла вниз. Она была ýже предыдущей.

– В следующий раз мы тебе сошьем у мистера Ненцеля костюм, – сказал Чарли. – Мужчина без костюма…

– У Ритиного врача, – сказал Билл, – тоже, я думаю, могут быть цифры на руке. Он начал мне однажды про эти дела. Мы в гостях были.

– Они сбривали у женщин волосы, – сказал Чарли. – Потом, после. И делали из них носки для экипажей подводных лодок.

– Это правда?

– Набивка для матрасов, судовые канаты. Вообрази, сколько волос уйдет на канаты для одного корабля.

– Нет, – сказал Билл. – Не буду воображать.

Часы в машине были совмещены с тахометром. Билл наклонился посмотреть, который час, и в этот момент машину повело в сторону. Она завалилась на бок, а потом на крышу. Звук, отчасти из-за воплей братьев, был громкий; потом все утихло. Лежали вместе на теперешнем полу машины. Минута, другая. Билл открыл глаза. Этот новый мир не поддавался осмыслению. Что-то тяжелое лежало поперек груди, оказалось – рука Чарли. Откуда-то свет. И непонятный тикающий звук, сильный запах бензина. Что-то не так с левой скулой, что-то нехорошее с правым коленом. Он проверил подвижность. Одна рука была свободна. Она помахала ему, как машут марионетки. Другая стиснута – или не стиснута, а поймана в какой-то