Перед солнцем в пятницу - Альбина Гумерова
Новые хозяева предвкушали, как прекрасно проведут здесь следующее лето, но имели неосторожность приехать на новогодние каникулы и поняли, что дело было не в долгах… Думали, может, все еще наладится, приехали в июне, начали жить и вскоре выставили дом на продажу. К концу лета его купила сердобольная старушка, точнее, ее дети купили – ведь она маялась в городской квартире. И как радовались они, что и по соседству тоже живут старики, – весело будет их бабушке! Новая хозяйка дома номер двадцать семь по улице Ласточкина была терпимее молодежи, но когда и ее увезли с подозрением на инсульт, дети выставили злосчастный дом на продажу. Странный дом будто придирчиво отбирает себе хозяина: пробует на вкус, пожует немного и выплевывает.
– Решайтесь и звоните. – Агент по недвижимости, ушлая, развеселая, уверенная в себе бабенка, конечно, не рассказала потенциальному покупателю всей подноготной дома, она уже привыкла работать с этим непростым объектом и сама понемногу наваривалась на бесконечных сделках.
– А кто такой этот Ласточкин?
– Простите?
– Улица Ласточкина. В честь кого-то же.
Агент протянула ему блестящий кусок картона.
– Гугл вам в помощь. Вот моя визитка.
Молодой мужчина повернул голову направо: возле соседнего дома появились дед с бабкой, как две капли воды похожие друг на друга, и внимательно осмотрели его. Только старик был высок и худ, а жена его – очень маленькая, ниже даже его груди, половинка в буквальном смысле. Дед присел на лавку, и ростом они со старухой сравнялись. У старухи вроде как голова закружилась, потому что она чуть покачнулась, и старик подхватил ее за предплечье одной рукой и усадил рядом.
– А вот и соседи! – весело сказала женщина. – Милые старики. У вас родители живы?
Мужчина хотел было ответить, да промолчал.
– Решайтесь! Место больно хорошее тут.
Вокруг и правда было хорошо: березы, воздух, которым хотелось дышать.
– Залог если внесете… Так-то я объявление снимать не буду, по этому объекту много звонков. О, смотрите-ка, бабуля идет, познакомиться хочет.
К ним, слегка переваливаясь с ноги на ногу, шагала крошечная старушка. Вблизи она казалась еще меньше, чем издалека.
– Что, сынок, жить к нам приехал? – ласково спросила она.
– Вот внесет если сто тыщ залога, может хоть месяц тут жить! Залог весь месяц действует, – бодро ответила риелтор. – Надумает брать, я ему и с ипотекой помогу.
– Мне не дадут. У меня доход нестабильный.
– Справку о доходах сделать – раз плюнуть! – заверила его агент по продажам. – Вы думаете, вы одни такие? Вся страна так живет.
На ее машину грузно спрыгнул с дерева большой рыжий кот, и сработала сигнализация. Женщина принялась рыться в карманах, ища ключи, вытащила их и пикнула брелоком.
– Ну что, оформляем залог?
– Да нет у меня ста тысяч! Не собираюсь я дом покупать!
Тяжело вздохнув, риелтор набрала номер на телефоне: «Абонент временно недоступен», – ответили ей.
– Ну что за люди, а! Делать мне нечего кататься туда-сюда, бензин жечь! – и направилась к машине. – Нет, я все понимаю, но предупредить разве нельзя?!
Она собралась было сесть в машину, как вдруг на лоб ей шлепнулась огромная капля белой жижи и заляпала очки.
– Твою ж дивизию!
А мужчина не сдержался и хохотнул. Она сняла очки, достала влажные салфетки и принялась утираться.
– К деньгам, наверно! – подбодрил ее мужчина.
И тут они оба заметили, что старушка исчезла. Мужчина направился к своей машине, как вдруг послышался истошный крик:
– Стой, дочка-а-а! – от ворот своего дома к ним бежала старушка. В руках у нее был сверток чего-то вроде пирожков. – Дочка… – сказал она, тяжело дыша. – Сколько, говоришь, надо, чтоб дом купить?
– Чтоб купить, девятьсот тысяч нужно. А залог сто тысяч.
– И можно месяц жить?
Старушка воровато обернулась на собственный дом. Старик стоял спиной к ним и возился с воротами.
– У меня тут пирожки с лук-яйцом, – ласково пояснила она, – сынок! Подь сюды.
Мужчина удивился, но подошел.
– Тут вот еще… – старушка достала из кармана передника завернутый в клетчатый платок брикет, расстегнула булавку, а там оказалась пухленькая пачка тысячных купюр – аккурат сто тысяч.
Секунду риелтор и мужчина поколебались, он уже хотел было возразить, но хваткая деловая женщина его опередила:
– Другой разговор! Садитесь в машину, сейчас все оформим.
– Нет-нет, вы сами тут, а то дед догадается. Ты, сынок, не переживай, отдашь потом.
– Конечно, отдаст! – бодро заверила риелтор. – Всего тебе доброго, бабуля!
– Пересчитайте, вроде должно хватить. – И прежде чем мужчина успел что-то сказать, старушка быстро зашагала к дому.
Агент по недвижимости плюнула на кончики пальцев и принялась пересчитывать деньги.
– И не верь после такого в приметы! Садитесь в машину, заполните пока договор.
Мужчина скоро пошел за старушкой, остановил ее.
– Ты что, мать?! Я не приму! Не могу я!
– Отдашь, отдашь потом! И деду ни-ни, а то осерчает! А он дурной, когда злится.
– Тем более! Мне дом не нужен! Я… просто так приехал!
– Просто так ничего не бывает… Я уж ведь отнесла, сынок. Без его разрешения. Все одно осерчает теперь. Лучше ты уж залог внеси. Так хотя бы не узнает. А в комод ко мне он не сунется, не переживай! Он пока, че ему надо, все купил! Побегу, сынок!
Через несколько минут договор был заполнен.
– Поздравляю вас, – агент по недвижимости нахмурилась, пытаясь прочитать, – Виктор. Цена за дом невысокая, может, сумеете и без кредита обойтись. Ну а нет, так мы поколдуем! Если дом покупаете, залог учитывается, если нет – сгорает, и вы должны объект освободить. – Она откусила пирожок и промычала от удовольствия.
Некоторое время Виктор смотрел вслед отъезжающей бордовой машине, затем подошел к своей и принялся разгружать сварочное оборудование и прочие инструменты, которые всегда и всюду возил с собой.
Мужик он действительно был рукастый. Пожалуй, не было ничего, что бы он не смог своими руками сделать, разве что вышивать крестиком не умел. Он присел на бревно, что лежало у ствола толстой березы, прислонился и прикрыл глаза, слушая тишину. Вскоре с участка соседей послышалось старческое ворчание, мужчина напрягся было, что дед обнаружил пропажу и бабку ругает, но вскоре по интонации различил: не злобный это бубнеж, а так, житейский.
Он вошел в дом и отметил, что в нем не вполне чисто, но жить можно. Затем обошел двор. За сараем увидел груду мусора – остатки парника, который смастерили из старых оконных рам, а чуть дальше –
