Крысиха - Гюнтер Грасс
Осталось лишь опровергнуть тезис, согласно которому все есть лишь обман и отблеск. Говорят: нас больше нет, мы лишь кажущиеся деятельными сны единственно реальных крысиных народов, которые нас, какими мы когда-то были, постоянно заново изобретают, чтобы человек не утратил представление о крысах. Они намеренно видят во сне меня, тебя, твою открытую клетку, кусочки сыра и Мальската на его острове в Дипенморе, а также короткие визиты Дамроки, одержимого медиа господина Мацерата и Третью программу, храбрые дикторы которой утверждают, что все продолжается, что стоит жить и слушать школьную радиопередачу для всех. Надежда найдется, пусть даже размером с крошку. Все опасности можно предотвратить с помощью разума, отречения и всеобъемлющего переосмысления. Нужно только захотеть. Тогда можно будет снова строить планы на будущее. Несмотря на весь скепсис, двухтысячный год непременно наступит. Говорят даже: оставшиеся леса покроют защитной оболочкой; под стеклянными куполами можно будет гарантировать свежий воздух для больших жилых комплексов; голод удастся устранить генной инженерией; скоро будут известны средства, чтобы надолго сделать людей миролюбивыми; время тоже постепенно приспосабливается, становясь доступным в прошлом или будущем; нужно только, говорит Третья программа, иметь волю к желанию и переосмыслить все как можно скорее…
Так мы и живем дальше, снясь единственно настоящим крысиным народам, история которых движется вперед. Все больше, говорит крысиха, достается уотсонкрикам. То, что видеофильм нашего господина Мацерата показал как перспективу, действительно стало хорошо организованной реальностью: они разработали в районе Данцига-Гданьска систему распределения, которая гарантирует крысолюдям изобилие пищи, а всем крысиным народам, занимающимся сельским хозяйством, – земельную собственность.
Как бы ни регулировались отношения власти, без собственности, очевидно, не обойтись; теперь это уже и постчеловеческое понимание. Может ли быть так, что мы, снясь крысам, сможем оказать конструктивное влияние на тех крысолюдей, которые снятся нам? Ведь говорят, что прежде, будучи мужчиной с бородой, Бог угождал всем тем представлениям, которые мы о нем создавали.
Она растет. Моя рождественская крыса заметно растет. Я поражен. При этом известно, что обыкновенные серые крысы, равно как и лабораторные, непрерывно растут на протяжении всей своей трехлетней жизни. Я наблюдаю за ее ростом с беспокойством. Однажды ее может не стать, она будет лежать, окоченев, на спине, издохнет. Что я пожелаю себе на Рождество, если не будет больше крыски, а останется только Мальскат со своей утратившей силу историей, наш господин Мацерат на видеорынке, время от времени – Дамрока и, при работающей Третьей программе, я сам, выпавший из всех снов, лишь я один?
Крысиха утверждает, что уотсонкрикам удалось вновь запустить водные струи фонтана Нептуна, а в церкви Святой Марии – органный механизм; и едва вернувшись из Польши, наш господин Мацерат хочет выпустить в продажу на видеокассете ту самую заранее подготовленную запись, которая предвосхитила празднование сто седьмого дня рождения его бабушки.
Орган в церкви Святой Марии сгорел к концу межвоенного периода, однако незадолго до окончания времен человека новый органный механизм был встроен в сохранившуюся стену церкви Святого Иоанна.
Теперь наш господин Мацерат намерен снять многосерийный фильм, который будет посвящен теме Аденауэр – Мальскат – Ульбрихт. Рабочее название могло бы быть «Фальсификаторы за работой» или просто «Фальшивые пятидесятки».
Крысиха говорит, что крысиным народам нравится слушать органные концерты, которые им каждое воскресенье дают уотсонкрики.
Недавно наш господин Мацерат, как говорят, посетил художника Мальската на его острове в Дипенморе. Конечно, наш господин Мацерат подъехал с шофером на «мерседесе». «Давай паром!» – крикнул Оскар, когда увидел, что к острову не ведет мост. Мальскат перевез горбатого человечка на весельной лодке. Шоферу пришлось ждать у «мерседеса».
В Третьей программе, которая всегда в курсе дела, на очереди Бах: токката и фуга фа мажор. Но и Букстехуде, говорит крысиха, известен уотсонкрикам. Не должно остаться тайной, что сказали друг другу два пожилых господина на острове в Дипенморе.
В то время как один, несмотря на тесную комнату, тем не менее, словно ему было достаточно самой короткой дистанции, ходил взад и вперед и при этом красноречиво разводил руками, другой слушал, натянув свою неизменную войлочную шапку на уши. Один сказал: «Вообще-то умирающий лес должен был пойти в производство, но ваш случай важнее». Другой молчал.
«Нужно рассматривать все это, уничтожение святых хора и лесов Гриммов, как следствие и единое целое», – сказал горбатый человечек, расхаживая взад и вперед. Из-под шерстяной шапки художник лишь изредка вставлял слово, что-нибудь касательно ремесла и деталей.
Время от времени оба говорили, словно им нужно было сделать паузу и взять разбег, о своем детстве. Они называли Данциг и Кёнигсберг незабываемыми. «Решающим было то, – сказал один, – что моя бедная мама подарила мне на третий день рождения жестяной барабан, выкрашенный в бело-красный цвет, после чего я решил прекратить свой рост». – «Уже в детстве, – сказал другой, – я много рисовал, причем образцом для меня служили картины старых мастеров, которые были в антикварной лавке моего отца». Затем они оставили свою юность и, едва упомянув о военном времени в нескольких предложениях и назвав последовавшее за этим время черного рынка жалким, но увлекательным, они почувствовали себя как дома в пятидесятых годах.
«Пожалуй, – заметил один, – эта американская песня, которую часто исполняла группа The Platters и название которой – вы, конечно, помните, дорогой Мальскат, – звучало весьма красноречиво: The Great Pretender, вполне могла бы стать национальным гимном для обоих немецких государств, разумеется, во множественном числе».
«We are the Great Pretenders»[52], – пропел один, после чего другой предложил исполнить карнавальный шлягер пятидесятых годов, в тексте которого постоянно повторяется вопрос об оплате.
«Наш фильм, – сказал господин Мацерат, – в котором используется новое средство, видеотехника плавных переходов, призван прежде всего открыть глаза молодым людям, не догадывающимся ни о лжи, ни об обмане, чтобы они наконец наглядно познакомились с эпохой великих фальсификаций».
«Я, – сказал художник Мальскат, – в конце концов самостоятельно разоблачил свое небольшое участие в этом большом надувательстве. Внезапно для меня это перестало быть забавой».
Тогда наш господин Мацерат, приготовившись к более длинной речи и не обращая внимания на художника Мальската, сказал: «Мы начнем с возведения строительных лесов в конце сороковых, демонстрируя посредством образного перехода от одного места действия к другому, как внутри любекской церкви Святой Марии воздвигается грандиозная конструкция, затем покажем приготовления к провозглашению обоих государств, здесь, к примеру, рвение Парламентского совета, там, между Панковом и Карлсхорстом, суетливое мельтешение, дабы затем на трех уровнях положить начало общегерманскому действу фальсификации, причем русские и американцы, наряду с искусствоведами, с самого начала догадываются о создании иллюзий, но не желают понимать, как обман, длящийся достаточно долго, обретает видимость подлинности. Поскольку в церкви Святой Марии лишь осыпающаяся красочная пыль свидетельствует о былой настенной росписи, рука восточнопрусского художника за скудную почасовую плату должна из ничего, нет, из сокровищницы художника, наполнявшейся с детских лет, извлекать образы готических святых для колонн. Подобным образом здесь сбываются давние заветные мечты, с одной стороны, рейнского клерикального, с другой – саксонско-прусского толка. Столь долго ждали этой возможности те государственные деятели, один с индейской внешностью, другой – с благообразной; художнику с готическим фундусом еще никогда не предоставлялось столько поверхности. Государственные иллюзии уже называются республикой, настенные росписи – любекским чудом. Хотя и здесь, и там, а также в своде главного хора сбивают свастики, хотя и здесь, и там черпают ложкой, как молочный суп, учебный материал, насыщенный здесь – демократией, там – коммунизмом, чтобы он усвоился, за новыми фасадами еще долго будут слышны вчерашние
