Хилари Нгвено - Современный кенийский детектив

За окном в саду щебетали птички.

— Он задолжал мне две тысячи марок, — сказал я.

Омари посмотрел на меня и пожал плечами. Я хотел спросить его, кто заплатит за мое пребывание в больнице, а также возместит мне вынужденный простой и накладные расходы, но сказал совсем другое:

— Вот что меня бесит: раз все было известно заранее, с самого начала, почему меня не предупредили? Я отправился на верную гибель, и никто не подумал меня остановить. Почему? Почему вы решили мной пожертвовать?

Карие глаза комиссара затуманились от грусти.

— Я ничего не ведал до того вечера, когда они пытались тебя убить. Тогда я сказал, что Вэнс Фридмен — агент ЦРУ, но сам узнал об этом лишь накануне.

— Значит, американцы! Они знали все с самого начала и не известили вас?! — закричал я. — Кто отвечает за безопасность в этой стране, вы или янки? Как они посмели утаить информацию?

Омари ничего не ответил, но в его глазах я увидел гнев, и тогда моя злость улеглась, уступив место печали. В конце концов, комиссар Омари — всего лишь третьеразрядный шеф секретной службы в третьеразрядной стране. Именно в таком духе высказывался фон Шелленберг. Без нашего спроса и согласия они ведут свои войны в нашем собственном доме. Мишенью был американец, убийцы — тоже янки, они собирались обстряпать все по-своему, по-американски! Им все можно, они же сверхчеловеки!..

Ну а если бы мы, туземцы, ненароком угодили под их пули? Если бы погибли ни в чем не повинные люди? Невелика печаль, сущий пустяк! Извините, очень сожалеем — и так далее, и тому подобное.

Для них это забава, все равно что охота на слонов, только еще азартнее. Это я тоже услышал из уст Шелленберга.

Они посвятили Омари в свою затею в самый последний момент, отведя ему роль простого наблюдателя.

Я рад, что по воле случая спутал их карты и сорвал спектакль, на который янки позвали кенийских официальных лиц, как малых ребят, — смотрите, мол, и восхищайтесь нами! И хотя мне это едва не стоило жизни, я ни о чем не жалею.

На зеленой лужайке под окнами больницы двое мальчишек хохотали, гоняя мяч…

Саизи Фрэнк

Синдикат дурмана

Frank Saisi

THE BHANG SYNDICATE

Wilson Kibet arap Sogomo 1984

Редактор И. Клычкова

Глава первая

Проехав отель "Панафрик", я свернул около белого указателя "Управление уголовной полиции", миновал проходную, поставил свою машину подальше от начальственных лимузинов и зашагал к кремового цвета двухэтажной пристройке, в которой помещался мой кабинет. Кивнув тридцатилетней машинистке, я вошел в помещение, где трудились мои ребята. Помощниками своими я доволен: усердные, не ворчат, хотя я гоняю их в хвост и гриву, зато у нас высокий процент раскрытых дел. Возможно, им не нравится, что я во все сую нос, однако терпят, и результативность у нас прямо-таки рекордная.

— Доброе утро! — приветствовал я сослуживцев, направляясь к себе.

— Доброе утро! — ответили они хором. Инспекторы и старший сержант продолжали сидеть, остальные же приподнялись.

Кабинетик у меня тесный, едва вмещающий огромный письменный стол красного дерева, кресло и три стула для посетителей. Вдоль стены — широкая скамья, на ней моя портативная рация, подключенная к сети для подзарядки батареи. Рядом с ней чемоданчик с инструментами, порошок для снятия отпечатков пальцев, увеличительное стекло, гипсовый слепок левой ступни. На стене висит карта Найроби, общий вид места преступления — убийства, случившегося несколько лет назад, — и групповая фотография выпускников курсов при Скотленд-Ярде для полицейских из стран Содружества, на ней нетрудно отыскать и меня. Неулыбчивый мужчина на большом портрете — наш комиссар.

Усевшись за стол, я вызвал секретаршу.

— Мне кто-нибудь звонил?

— Нет, сэр.

— Вот и отлично!

Я взглянул на часы: восемь двадцать. Пора приниматься за дело. В ящичке для входящих бумаг лежали повестки в суд, я расписался на них, не читая.

Потом мой взгляд упал на адресованный мне конверт: "Старшему инспектору Управления уголовной полиции Полю Кибвалеи". Открыв его, я обнаружил вырванный из ученической тетради листок. Письмо было от моего племянника школьника. Он жаловался на "серьезные финансовые трудности" и требовал прислать ему пять фунтов — и не заказным письмом, потому что их могут украсть, а почтовым или даже телеграфным переводом. Каков тип! Ох уж эта нынешняя молодежь! Я отложил письмо и снова взглянул на часы: половина девятого. Развернув "Дэйли нэйшн", я торопливо ее пролистал. Как всегда, заголовки статей были бесподобны: "Я не двинусь с места! — говорит Кимемия", "Воришка соскучился по тюремной камере", "Свалка у врат церкви", "Смешливый судья", "Полиция признает ошибки".

Я вызвал по селектору инспектора Джона и инспектора Эдвина.

— Эдвин, — начал я, когда оба они явились, — отправляйтесь в полицейский участок Мутхаига. Они отыскали угнанный "Пежо-504" и просят нас снять отпечатки пальцев. Возьмите с собой капрала. Интересно, даст ли это что-нибудь?

— Слушаю, сэр.

— Теперь вы, Джон. Как двигается дело об ограблении?

— Отыскал важных свидетелей, собирался допросить еще вчера, но не получилось.

— Сколько их?

— Четверо, сэр.

— До обеда управитесь?

— Должен управиться.

— Положите потом дело ко мне на стол, я хочу с ним познакомиться.

— К двум часам все кончу.

— Вот и прекрасно. Остальные пусть занимаются своими делами. Я еду в суд, но к десяти вернусь. Эдвин, уточните, где оставлены отпечатки — внутри автомобиля или снаружи.

— Слушаю, сэр!

— Забавно, два детектива не могут разобраться в такой ерунде!

— Да уж, — подтвердил Эдвин. — Это их инспектор сплоховал, не сомневаюсь. Так или иначе, дело пока еще нельзя передавать прокурору, он сразу к этому прицепится, и снова нам влетит.

— Что верно, то верно, — улыбнулся Джон. — Крючкотворы из прокуратуры только ждут случая, чтобы обвинить полицию в подтасовке фактов.

— Именно этого я и опасаюсь. Наш сержант потолкует с тем инспектором и, не задевая его самолюбия, заставит признать ошибку.

— Читали, сэр, сегодня в газете как раз об этом пишут?

— Да, пробежал. Известно, что газетчики выискивают.

— Ну что же, будем приниматься за дела, а то на обед не заработаем.

Я с гордостью смотрел им вслед, но тут зазвонил телефон: начальник требовал меня к себе. Я помчался вверх по лестнице, кивнул секретарше и постучал в дверь шефа.

— Доброе утро, сэр.

— Это ты, Кип? Вот что я хочу тебе сказать: сдай свои дела инспектору Эдвину и отправляйся к комиссару, кабинет номер сорок.

— "Особые расследования"?

— Да. Надоело, поди, изо дня в день делать одно и то же? Там развлечешься. Только вот от дачи свидетельских показаний в суде не могу тебя освободить.

— Понятно, сэр.

— Желаю удачи, дружище!

— Спасибо, сэр. — Я замер по стойке "смирно", а потом отправился в сороковой кабинет.

— Входите, вас ждут, — сказала мне секретарша босса.

— Садитесь, Кип!

Комиссар мельком взглянул на меня, оторвавшись от разложенных на столе бумаг. Я испытал неловкость, словно бы помешал гению творить. Ему сорок пять, но он выглядит моложе своих лет, и вялости в нем еще нет. Босс не курил и почти не притрагивался к спиртному.

— Добро пожаловать в группу особых расследований. Позвольте заверить вас, что нам хорошо известна ваша работа. Думаю, что специальные задания подходят вам больше, чем доставка трупов в морг. — Он скривил губы в улыбке: ему понравилась собственная шутка. — Нам здесь требуются толковые и отважные сотрудники. Будете подчиняться непосредственно мне. Не стоит и говорить, что наша деятельность носит сугубо секретный характер.

— Понятно, сэр.

— Вот и хорошо. В последнее время творятся любопытные вещи. — Комиссар взял со стола листок. — Интересно услышать ваше мнение — есть ли связь между происшествиями, о которых идет речь. — Он помолчал, будто бы не решаясь посвящать меня в свои тайны. — Две недели назад на шоссе Нгара найден труп африканца. Возраст убитого — тридцать три года. До сих пор никто из родных не заявил о его исчезновении.

— Позволю себе заметить, сэр, такие дела у нас не редкость, ими занимаются в участках. Почему вы придаете этому случаю особое значение?

— Во-первых, потому, что труп буквально изрешечен: пятнадцать пулевых ранений, стреляли в упор.

— Похоже на сведение счетов, — сказал я и уставился в потолок. — Однако огнестрельным оружием…

— Вот именно! Это не типично. Мачете, ножи — другое дело, изредка один-два выстрела. Но всадить пятнадцать пуль в одного человека неоправданная расточительность: ведь штатским не так легко добывать боеприпасы.