Новый Завет в семи предложениях - Гэри Бёрдж
Когда Павел говорит, что «Бог предложил» Иисуса в качестве жертвы (Римлянам 3:25), он повторяет фразеологизм принесения жертвенного животного на алтаре храма (Левит 1–7). И термин, который он использует – hilasterion – очень важен. Иисус был hilasterion на кресте. В некоторых переводах этот термин переводится словом «искупление», что означает, что Иисус стал жертвой, которая снимает наказание за грех. В других этот термин переводится словом «умилостивление», подразумевая, что Иисус стал жертвой, укрощающей гнев оскорбленного. Безусловно, оба варианта верны. У этого слова широкий спектр значений, и на протяжении всего Послания к Римлянам Павел рассуждает о Божьем гневе, потому что грех человечества не только нарушает закон, но и разрывает отношения с Богом.
Однако у этого слова есть и другое важное применение. Hilastarion использовалось в греческом Ветхом Завете (Библия, которую обычно читали во времена Павла) для обозначения крышки («навершия»), накрывающей ящик, известный как ковчег завета (Левит 16:2). Этот ковчег находился в Святая Святых, где Бог встречался с Израилем, там, где было возможно встретиться с Богом, получить откровение от Бога и примириться с Богом. В ветхозаветных ритуалах Дня искупления первосвященник Аарон кропил кровью hilastarion (крышку ковчега) после того, как наполнял скинию облаком от курения благовоний (Левит 16:11–14). Кропление кровью было кульминацией ритуалов искупления.
Гений Павла заключался в том, что он увидел, что очищение народа было совершено в результате смерти человека, Иисуса, и что эта смерть будет иметь колоссальные последствия. Крест Иисуса был местом, где принесенная в жертву кровь совершила спасение, потому что это была искупительная жертва. В другом месте Павел напоминает нам, что Иисус не имел греха (2 Коринфянам 5:21), и поэтому был совершенной жертвой. По его словам, Христос добровольно взял на Себя наш грех и понес на Себе проклятие, чтобы мы могли быть признаны невиновными (Галатам 3:13).
Но как Павел возводит мост от ритуальной жертвы к делу личного искупления? И снова ответ можно найти в Исаии 40–55. Драма жертвоприношения, описанная в Исаии 53, присутствует на протяжении всего послания к Римлянам 3–5. Искупительная жертва, которую когда-то представлял себе Исаия, теперь используется Павлом как ключ для объяснения жертвы Иисуса, ключ, который состоит в реконтекстуализации жертвоприношения на алтаре храма.
Все эти детали могут показаться запутанными и ненужными. Но каждое богословское выражение использует рамки определенного контекста. Чтобы понять смерть Христа, мы должны перейти к Исаии, изучить понятие искупительного страдания, а затем увидеть его применение к Иисусу и жертвоприношению в храме. Прежде всего, смерть Иисуса – это дар, жест благодати, момент, когда жизнь Иисуса была отдана взамен нашей жизни.
Для Нового Завета смерть Христа стала поворотным моментом в истории. Бог показал Свою праведность, достигнув в Иисусе нашей праведности через драму прощения на кресте. Павел и другие новозаветные авторы решают довольно сложную проблему – проблему греха, который, появившись в Адаме, развратил весь мир. Через Авраама Бог действовал, давая твердые обещания (обетования завета) создать народ, который будет примером Его праведности и будет жить как маяк добра в этом мире. И для Павла полнота этого обетования Аврааму, осуществление этого замысла Божьего, теперь находилась во Христе, в котором не только один народ, а все народы земли получили доступ к Божьему искуплению.
Крест и христианская идентичность
Нам нужно вернуться к Иисусу. В 8 главе Евангелия от Марка Иисус ясно дает понять, что направляется в Иерусалим, где крест будет Его миссией. Мы знаем, насколько невообразимой казалась эта идея для Его последователей. Но, несмотря на это, Иисус продолжает развивать идею искупительного страдания:
«И, подозвав народ с учениками Своими, сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Марка 8:34–38).
В этом удивительном абзаце Иисус сообщаем им то, что, несомненно, наполнило их тревогой, трепетом и стыдом. Крест ожидает не только Иисуса, но и Его последователей. Поясним: это не означает, что они, подобно Иисусу, будут играть искупительную роль, как будто их страдания и смерть достигнут того, чего достиг Иисус. Но это означало, что в кресте был заложен некий принцип, идея, непостижимая для общественного слуха, то, о чем никто не говорил раньше. Последователи Иисуса должны нести крест. Их жизнь должна быть сформирована крестом, и нам остается только понять, что это должно было означать.
Дело мессии ассоциировалось с понятиями победы, завоевания, национального успеха и «восхождения». Но Иисус выбрал другой путь, путь смирения, потери, жертвы и падения. После этого возмутительного откровения Иисус застал учеников спорящими о величии. Они искали возможности превознестись друг перед другом (Марка 9:34). Но Иисус поправил их: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Марка 9:35). Затем Он поставил перед ними маленького ребенка в качестве примера. На смену самовозвышению должно было прийти самоотречение. Вот почему Иисус позже указывает на детей и говорит, что Царство Божье принадлежит им (Марка 10:14). Это не сентиментальность. Это строгое напоминание о том, что бессилие детей ближе всего отражает достоинство Царства Иисуса. Богатый человек, чьи деньги обеспечивали большую власть, подошел к Иисусу и выразил беспокойство относительно своего спасения. Ответ Иисуса последователен. Он должен продать все, что имеет, и раздать нищим (Марка 10:21). Богач должен избрать утрату и лишение – в его случае нищету – чтобы приблизиться к Царству Иисуса.
Все это отличало последователей Иисуса от их мира. Римский мир презирал смирение. В греческих школах дети узнавали о великих добродетелях жизни из Дельфийских максим, написанных где-то в шестом веке до нашей эры. Этих добродетелей было 147, некоторые из них мы знаем и сегодня. Надпись «Познай самого себя» была начертана на храме Аполлона в
