Комедии. Фрагменты - Менандр
Время постановки документально не засвидетельствовано. Из фр. 5 ясно, что действие комедии происходит не позже 310-309 гг., когда власть местных царских династий на Кипре была ликвидирована Птолемеем.
Из пролога (А 1-100) видно, что Фрасонид, только вчера вернувшийся домой после длительной отлучки (32), испытывает ужасные муки из-за купленной им на рабском рынке девушки (36-37): несмотря на предоставленную ей свободу и богатые подарки, она отказывается отвечать взаимностью на любовь воина, не открывая ему причину такого отношения (95-97).
Фр. 2 принадлежит, очевидно, к прологу. После этих слов Фрасонид требовал меч и сердился на того, кто меча ему не дает, снова посылал подарки ненавидящей его девушке, и жаловался, и плакал, — обо всем этом мы знаем из слов Арриана, сохранившего текст фр. 2. Затем Гете — а именно он должен был быть человеком, не дававшим меча Фрасониду, — удавалось увести хозяина в дом. Эта заключительная часть пролога должна была заполнить начало большой лакуны, которую следует предположить между А 100 и началом дошедшего до нас дальнейшего текста комедии.
В качестве следующего эпизода I д. надо постулировать монолог какого-нибудь божества, аналогичный по своим функциям речи Неведения в О. 121-171, и Тихи в Щ. 97-148. Поскольку причина ненависти Кратии к Фрасониду все еще оставалась неизвестной зрителям, божество, знающее то, чего не могут знать люди, должно было изложить предысторию событий, развивающихся в трагедии. Содержание этого монолога можно представить себе примерно так. Служа на Кипре (фр. 5), Фрасонид принял участие в какой-то операции, в результате которой оказалась рассеянной вся семья Кратии (ср. 32-35, 231-234). Пропал без вести и ее брат, а доставшийся ему от отца меч оказался случайно в руках у воина. Увидев этот меч у своего хозяина, Кратия заподозрила его в убийстве близкого ей человека, чем и объясняется ее ненависть. В действительности брат Кратии остался в живых, и это открытие со временем развяжет узел, завязавшийся в нашей комедии (ср. Щ. 110-114).
Между тем Гета, обеспокоенный попыткой Фрасонида покончить с собой, отведя хозяина в дом и дождавшись, пока он уснет, решил собрать все имеющиеся в доме мечи и спрятать их у соседа Клинии; о результатах этой операции сообщается в фр. 6. Возможность такой сцены мы выводим, наряду с фр. 6, из обрывков стихов 1-29, открывающих Р. Оху. 2657: здесь нет ни малейшего намека на попытку воина покончить счеты с жизнью. Скорее, напротив: это новый диалог (обращение Геты к воину: «о хозяин», 8; распоряжение, отдаваемое ему: «войдя, Гета...»), после которого оба удаляются (ср. 160, 237, 259). Поскольку для заполнения I д. совершенно достаточно пролога, постулируемого монолога божества и новой сцены с участием Геты (ср. по три сцены в I д. «Самиянки», «Остриженной», «Щита»), этот второй разговор Фрасонида с Гетой целесообразно отнести к началу II д.
Со ст. 17 или немногим раньше начиналась новая сцена — появлялся какой-то чужестранец (24, 31-32) с письмом (17, 25). В ст. 19 — вопрос («чего ему надо?»), употребительный при выходе нового действующего лица или при неожиданной встрече (Б. 212, 431; Щ. 403). В обрывках от 20-24 сохранились выражения «эту дверь» ... «(этот?) дом», «(лучше бы?) тебе постучать». Судя по всему, появившийся в начале сцены Демея ведет весьма оживленный разговор с другим персонажем (А), ближе нам неизвестным; может быть, этот человек — какой-нибудь слуга Клинии, с домом которого Демею связывают отношения взаимного гостеприимства (ср. 176-177, 270, 286). Так или иначе, в их диалоге всплывает имя Кратии (41-42), и собеседник Демеи сообщает, что особа, носящая это имя, живет поблизости (43). Демею охватывает вполне понятное волнение (45-46).
Более подробное обоснование предлагаемой здесь и ниже реконструкции хода действия комедии см. в ст.: Ярхо В. Н. Комедия Менандра «Ненавистный». — Вестн. древней истории, 1979, № 2, с. 27-30, 32-33.
От «Ненавистного» сохранилось еще несколько свидетельств и фрагментов, включенных в изд. Сэндбэча.
Фр. 1 — отзыв Хорикия об изображении воина в комедии Менандра. Как теперь ясно, Хорикий не читал «Ненавистного» целиком, а основывался на чужом мнении, недостаточно достоверном.
Фр. 3 и 4 теперь читаются в ст. А 21 и 28.
Фр. 9 — сбивчивое свидетельство, из которого можно сделать предположение, что кто-то называл Фрасонида кратким именем Фрасон, может быть, с оттенком презрения.
Фр. 10 — глагол σπαθαν, происходящий от существительного σπάθη — деревянная лопатка, которой уплотняют нити на ткацком станке, употреблялся в «Ненавистном» в значении «хвастать». Может быть, переход по смыслу наподобие русского «плести» в значении «врать».
Фр. 11 «Бледный, как мертвец» — может быть, характеристика тоскующего Фрасонида или же брата Кратии, попавшего в плен и побледневшего от потери крови и плохого обращения.
Фр. 12=Г., фр. 10. В «Ненавистном» этот диалог мог содержаться только в прологе, для чего папирусный текст не дает теперь достаточных оснований.
Близкую аналогию к прологу «Ненавистного» дает небольшой отрывок из неизвестной комедии, обнаруженный сравнительно недавно среди оксиринхских папирусов (т. 38, № 2826=Остин, 282). Здесь сохранилась левая половина от 11 стихов, представляющих собой ночной разговор между влюбленным молодым человеком и его верным рабом Сиром: первый взволнован тем, как складываются его отношения с возлюбленной, второй, подобно Гете, обеспокоен состоянием хозяина.
...Да поразит спаситель Зевс (безжалостно)
Меня за то особенно, что...
Считал женой законной...
Чего же больше?...
Вполне уверен я...
Кто тут еще?...
— Конечно, я. — Чего тебе?...
— (Бог видит), что не звездами любуюсь я
И не ищу Медведицу. Скорблю душой,
Тебя в смятеньи видя. — (Это правда), Сир.
— Пусть будет Феб свидетелем...
Автором этого отрывка по стилистическим признакам вполне может быть признан Менандр. См. подробнее: Colantonio M. Scene notturne nelle commedie di Menandro: nota al Pap. Oxy. 2826. — «Quaderni Urbinati di cultura classica», 23, 1976, p. 59-64.
СИКИОНЕЦ
Основной
