Сон в Нефритовом павильоне - Автор Неизвестен
Ян прилег в надежде уснуть, как вдруг пожаловал здешний правитель с вином и музыкантами и пригласил его на пир. Ян отказался. Тогда правитель приказал одной немолодой гетере наполнить кубок и спеть в честь гостя. Вот что она исполнила:
Персик стоит в цвету,
На закате радует взгляд;
На многие ли окрест
Увидишь такой навряд!
Судьбою повязан с ним,
В Цзяннань поспешаю назад.
Еще сильнее загрустил Ян, слушая песню. Он вспомнил стих, начертанный на веере Хун, и спросил:
– А кто сочинил эту песню?
– Гетера Хун, – ответила певица. – Она была талантливой поэтессой, очень тосковала по настоящей любви и, увидев раз юношу, проезжавшего через город, сложила эту песню.
Ян опустил голову на грудь. Гетера с удивлением взглянула на него. Но тут раздался крик петуха, потускнела Небесная Река – наступил рассвет. Ян велел мальчику приготовить деньги, вино, фрукты для жертвоприношения и отправился на берег реки Цяньтан. В прибрежных селеньях ни души, холодом веет от луны и утренних звезд, над водой стелется туман. Ян возжег благовонные курения и прочитал поминальное слово:
– Член императорской академии Ян Чан-цюй, возвращаясь милостью Неба в родные края, достиг реки Цяньтан в такой-то день такой-то луны и здесь, подняв кубок с вином, воззвал к душе красавицы Хун: «О возлюбленная Хун! Сегодня еще раз говорю тебе, что сердце мое затвердело от горя, как камень. Зачем было мне ехать в Ханчжоу, зачем было мне приходить на берега реки Цяньтан? Мысли мои стремятся к тебе, но ты стала духом реки, а ее воды убегают и исчезают бесследно… Свистит ветер в зарослях крапчатого бамбука, пронизывает тело и душу. О моя Хун! Я потерял тебя, и сегодня только луна, повисшая над горами, отражается в моем бокале с вином. Каждое мое слово к тебе я мог бы написать своими слезами, и не хватает мне слов и слез, чтобы высказать все, что у меня на душе!»
Умолкнув, Ян разрыдался. Заплакали все вокруг: и мальчик-слуга, и сопровождавшие Яна правитель, музыканты, гетеры. Старая певица поняла все и говорит:
– Да, Хун погибла, но мечта ее сбылась!
А Ян бросил приношения в воду и, немного придя в себя, приблизился к старой гетере.
– Ты так хорошо пела, возьми у меня немного денег.
– На что они мне? Я рада уже тому, что вы не забыли нашей подруги, – ответила та и отказалась от дара.
К вечеру Ян был уже на постоялом дворе, где провел несколько дней после того, как его ограбили разбойники в лесу. Навстречу знатному вельможе выбежал испуганный хозяин и принялся в пояс кланяться, но, узнав старых постояльцев, радостно заулыбался.
– Я твой должник, за еду, за одежду, – приветливо сказал ему Ян и вручил сто цзиней серебра[6].
Как ни отказывался хозяин принять деньги, Ян настоял на своем. Утром следующего дня путешественники поднялись на горный перевал.
– Это здесь на нас напали разбойники и обобрали до нитки, помните? Здесь ли они теперь или перебрались куда-нибудь? – проговорил мальчик.
Присмотревшись, Ян узнал знакомое место, правда, дорога стала шире, сушняк вырубили, и на перевале появились постоялые дворы.
Приближались родные края. Не в бедном платье и не верхом на ослике возвращался домой молодой сановник.
Радость предстоящей встречи с родителями подгоняла его: только поздним вечером путешественники остановились на ночлег, чтобы чуть свет снова пуститься в путь. И вот настал день, когда мальчик-слуга, подняв кнутовище, воскликнул:
– Вон он, наш Белый Лотос!
Ян остановился и долго смотрел на родные горы. Потом велел мальчику бежать вперед и сообщить отцу с матерью о своем прибытии. Старый Ян и его жена не могли прийти в себя от счастья. С бамбуковыми посохами они вышли к воротам и обомлели – перед ними стоит вельможа в алом халате с поясом, украшенным нефритом, на шапке у него красуется коричный цветок, знак отличия на государственных экзаменах. И этот господин с величественными манерами, прибывший в легком изящном экипаже, – их собственный сын Чан-цюй! Отец и мать протянули сыну руки.
– Только на пятом десятке мы уверовали, что род Янов не прервется. Нам хотелось думать, что ты прославишься и станешь знатным. Наконец ты вырос, и что мы видим сейчас? Придворного сановника! Верить ли нам своим глазам?
Ян обнял родителей.
– Не сетуйте на меня, дорогие отец и мать! Знаю, как тяжело пришлось вам без моей помощи, ведь на целых полгода я отлучился.
Затем Ян рассказал о милостях, которыми осыпало его Небо: он имеет теперь чин, и звание, и собственный дом в столице, сам император приглашает родителей прибыть к нему на прием, и этот экипаж послан за ними. Быстро собрали счастливцы свой нехитрый скарб, распрощались с соседями и отбыли с сыном.
А министр Инь, расставшись с юным академиком, вернулся домой и говорит госпоже Шао, своей жене:
– Я давно ищу хорошего мужа для нашей дочери и наконец-то нашел – у меня на примете Ян Чан-цюй, тот, что стал первым на государственных экзаменах. Хотя род его беден и никому не известен, он может стать для нас прекрасным зятем. Скоро он прибудет в столицу вместе с родными. Я хочу послать к нему в дом доверенную женщину – пусть выведает их намерения.
Госпожа Шао в ответ:
– Увы, повывелись хорошие свахи. Разве что послать к Янам мою кормилицу. Она хоть стара и плоховато соображает, но зато предана нам всей душой.
Министр не возражал.
Лянь Юй, стоявшая у окна, слышала разговор от слова до слова. С радостью восприняла она весть, что Ян Чан-цюя прочат в мужья барышне Инь, и подумала: «Если Ян станет супругом моей новой госпожи, дух незабвенной Хун успокоится. Надо поспособствовать этому делу, только как?» И вот однажды, когда служанка ставила на столик светильник в спальне барышни Инь, из ее кофты как бы ненароком выпало письмо. Барышня взяла его в руку, повертела перед глазами и спрашивает:
– Это письмо выпало из твоей кофты. Кому
