Я загадала папу - Екатерина Аверина

– Все будет нормально. Я рядом.

Но мне все равно нервно и страшно. Каким стал Савельев? Чего от него можно сейчас ожидать? Последняя наша встреча произошла, когда на нем была куртка, надетая на голое тело, пропитанное запахом другой девушки. Все, что с ним так или иначе происходило, я невольно узнавала от его матери. И вот сейчас я вижу, как недалеко от нас паркуется красивая иномарка необычного голубого цвета. Антон усмехается, разглядывая машину. Мне все равно, я в них ничего не понимаю, но уверена, что это Рома.

На телефон приходит сообщение.

«Я подъехал. Выходи»

– Твоя машина мне нравится больше, – нервно смеюсь, открывая дверь. Завьянов тоже смеется.

Вместе выходим из машины. Савельев тоже на улице. Закуривает, поднимает взгляд и его брови удивленно ползут вверх. Антон обнимает меня за талию притягивая ближе. Обозначает одним простым жестом, что он со мной.

– А ты времени зря не теряла, – оценивающе разглядывает нас Рома. – Ну, здравствуй, Снежка.

– Привет, – предательски просаживается мой голос.

Прокашливаюсь и сама машинально жмусь плотнее к своему Антону. Он родной, теплый и… очень напряженный. Ревнует. И это приятная ревность. Она не агрессивная, ненавязчивая.

– Зачем ты приехал, Ром? – выпрямляю плечи и в целом стараюсь держаться достойно.

– Поговорить. Наедине, – цедит сквозь зубы недовольно глядя на Завьянова.

– Исключено, – ледяным тоном отрезает Антон. – Все разговоры с МОЕЙ женщиной только в МОЕМ присутствии.

– Этот разговор тебя никак не касается, уж поверь, – ухмыляется Рома.

– Ну нет так нет, – жмет плечами Тоша. – Поехали, малыш, – разворачивается, подталкивает меня к машине.

– Эй! – зло рявкает Рома. – Хочешь быть свидетелем семейной сцены? Мне насрать. Поехали, поговорим.

– Здесь пешком можно дойти. Есть отличный ресторан дальше по улице.

Рома соглашается и на это. Антон чувствует себя совершенно уверенно и на своей территории, и рядом со мной. Я не встреваю в перепалку между мужчинами. Мне нравится, как Завьянов отстаивает свое право быть рядом. Он держится, выглядит, ведет себя гораздо достойнее Савельева. И мне хочется выглядеть достойно рядом с ним. Я держу выше голову, дышу ровнее, смотрю под ноги, чтобы ни поскользнуться, ни споткнуться по дороге.

Заходим в тот самый ресторан, откуда началось наше тесное общение с Антоном. Нас приветливо встречают. Завьянов выбирает столик, заказывает для меня чай, себе черный кофе без сахара. Улыбаюсь. Истинный хозяин ситуации. Правильный, выдержанный. А вот Роме все это не нравится. Верхняя губа периодически подрагивает в недовольном оскале. Тоша гладит меня по руке, Рома хрустит пальцами под столом. Эта игра начинает затягиваться, а нам еще Васю забирать из детского сада.

Делаю глоток чая, чтобы голос снова не хрипел. Сглатываю нервный пульсирующий ком, застрявший в горле.

– О чем ты хотел поговорить, Рома? У нас правда не так много времени.

– Я хочу видеть свою дочь, – заявляет он, глядя мне прямо в глаза.

У меня внутри все леденеет, замораживается и больно царапает нервы неровными краями. Шумно втягиваю носом воздух, чтобы не послать Савельева совсем не так благородно, как делает это Антон.

Мой маг пока не вмешивается. Дает мне возможность ответить самой и это правильно. Спасибо мудрому Завьяному за все, что он сейчас делает.

– У тебя нет дочери, Савельев. Все остальное наглая ложь и дезинформация.

– Да ладно? – ухмыляясь протягивает мне копию свидетельства о рождении и фотографии маленькой Василиски. – У нее даже отчество мое, Снежа. А ты говоришь, дочери нет. Несходняк, маленькая!

– Тон поубавь, – копирует его интонацию Антон. – И за выражениями я бы на твоем месте следил, – наклоняет голову на бок.

В шее что-то эпично хрустит, прямо как в фильмах, когда так разминается перед важным боев главный герой. Мой герой сидит с совершенно невозмутимым выражением лица, только взглядом он уже несколько раз убил и воскресил Савельева.

– Без тебя разберусь, как мне разговаривать со своей бывшей. Но все ведь может измениться. Правда, Снежинка? – в карих глазах Романа загорается азарт. – У нас с ней гораздо больше общего. У нас с ней общий ребенок. А кто такой ты, я скоро обязательно выясню.

– Уверен, что оно тебе надо? – Тоша отпивает остывший кофе из своей чашки. – Не боишься, что тягаться станет не по силам?

– Так. Стоп! – стучу ладонями по столу прекращая эту войну бушующего тестостерона. – Савельев, я не знаю, где ты так сильно ударился головой, но видимо в твоей черепной коробке что-то не туда съехало, и ты все перепутал. Давай я восстановлю твою память. Ты бросил меня семь лет назад и предложил проплатить убийство вот этой самой девочки, которую сейчас называешь своей дочерью. Припоминаешь? Идем дальше. Ты исчез из моей жизни, устроил свою и прекрасно жил все эти годы вообще-то зная, что мы здесь и нам совсем не просто. Но ты ни разу не появился. Я прекрасно справилась без тебя. А отчество твое… Дура, потому что! В коматозе была после родов. Но ты не переживай, я поменяю. А если ты попытаешься влезть в мою жизнь или не дай Бог, посмеешь приблизиться к моему ребенку, я тебя удавлю вот этими вот руками.

На нас смотрят все посетители ресторана. Меня трясет от адреналина. Я сама от себя такого не ожидала. Я думала, что никогда не смогу сказать ему в лицо все, что сотню раз прокручивала у себя в голове представляя нашу встречу. У меня получилось, но это выжгло все внутренние ресурсы. Эту дыру снова стал заполнять страх. Роман Савельев не из тех, кто отступает.

– Ччч, – гладит меня по спине Завьянов. – моя воинственная девочка. А ты ее слушай, – с пренебрежением кидает Роме. – только давить тебя ей я не позволю. С удовольствием сделаю это сам. Держись от них подальше, парень.

– Угрожаешь? – усмехается Савельев.

– Я? – делает большие честные глаза Антон. – Еще даже не пытался. Так, дружеская беседа за чашечкой кофе, – демонстративно делает еще пару глотков. Морщится, отставляя чашку в сторону. – Пойдем, Снеж, – помогает мне подняться. – нам пора.

Антон

Очень хотелось ему врезать, но надо было сохранить лицо. Своё. Вестись на провокации нет смысла. Это тело понимает только один язык – язык денег. На нем мы с ним и поговорим, когда он выяснит, кто я такой.

Снежка дрожит. Перенервничала, испугалась. Прижимаю ее к себе у машины. Плачет, уткнувшись носом мне в пальто. Время сильно поджимает. Доберемся до дома, буду успокаивать.

Сажаю в машину, пристегиваю. Опустив голову, прячется в волосах шмыгая носом. Достаю из бардачка пачку