Реформация. История европейской цивилизации от Виклифа до Кальвина: 1300—1564 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Портрет был полностью развитым искусством во Франции до прихода итальянцев. Кто из итальянцев во Франции мог бы превзойти портрет Гийома де Монморанси, написанный анонимным мастером около 1520 года и хранящийся сейчас в Лионском музее? Voilà un homme! - это не живописный комплимент, это человек. Россо, Приматиччо, дель'Аббате и другие представители школы Фонтенбло привезли во Францию то, чему научились у Рафаэля, Перино дель Вага, Джованни да Удине или Джулио Романо, украсив пилястры, карнизы, потолки... "гротесками" или игривыми фигурами херувимов, детей, спиралями, арабесками и растениями. Неназванный представитель этой школы написал Диану де Пуатье, которая сейчас находится в музее Вустера, штат Массачусетс, - сидящую за своим туалетом, одетую в диадему. После 1545 года многие фламандские художники, включая Брейгеля Старшего, приехали во Францию, чтобы изучить работы в Фонтенбло. Но их собственный стиль был слишком глубоко укоренен, чтобы поддаться итальянскому влиянию; реалистическая сила их портретов возобладала над женственным изяществом наследников Рафаэля.
Одна фламандская семья во Франции почти представляла собой самостоятельную школу. Жан (Жан, Жаннет, Жане) Клуэ был приписан ко двору Франциска в Туре и Париже; весь мир знает портрет короля, написанный им около 1525 года и хранящийся сейчас в Лувре: гордый, тщеславный, счастливый королевский род перед самым падением. Сын Жана, Франсуа Клуэ, сменил его на посту придворного художника и запечатлел сановников четырех царствований мелом или маслом. Его Генрих II превосходит Франциска I его отца: мы поражены, видя пропасть между галантным и мрачным сыном; мы можем понять, как этот человек мог санкционировать chambre ardente для преследования ереси, хотя мы не видим в почти боргианском лице ни намека на его неизменную преданность Диане. Некоторое время Корнель де Лион, работавший в конкурирующем ателье, бросал вызов Клуэ в таких портретах, как портрет Марешаля Бонниве, любовника Маргариты. Но ни один современник во Франции не смог сравниться с галереей портретов, которые Франсуа Клуэ сделал для Екатерины Медичи, Франциска II, Марии Шотландской, Елизаветы Валуа, Филиппа II, Маргариты, будущей жены Генриха IV, и Карла IX в юности - слишком прекрасного, чтобы предсказать испуганному королю резню. Фламандский реализм и правдивость в этих портретах сменяются французской деликатностью, точностью и живостью; тон приглушен, линия точна и уверенна, элементы сложного характера уловлены и объединены; только Англия Гольбейна могла наслаждаться таким колоритным историком.
Скульптура была служанкой архитектуры, и все же именно скульпторы делали архитектуру блестящей. Теперь, действительно, французская скульптура изливала шедевры, не уступающие тем, что Микеланджело и другие вырезали из Каррары. Были смоделированы гробницы властителей: Людовика XII и Анны Бретанской работы Джованни ди Джусто Бетти (Сен-Дени); двух кардиналов Амбуазских работы Ролана Леру и Жана Гужона (Руан); и Луи де Брезе, мужа Дианы, в том же соборе, неопределенного авторства. Руанские гробницы кажутся слишком богато украшенными, чтобы соответствовать смертности, но кардиналы почти ожили в образе неидеализированных сильных администраторов, для которых религия была одним из аспектов государственного управления. Франциск I, его жена Клод и дочь Шарлотта были похоронены в Сен-Дени в усыпальнице в стиле ренессанс по проекту Делорма с великолепными скульптурами Пьера Бонтемпса. Рядом находится небольшое шедевр Бонтемпса - погребальная урна для сердца короля. Французские скульпторы больше не нуждались в итальянской опеке, чтобы унаследовать классическое искусство Рима.
Жан Гужон унаследовал, по крайней мере, классическое изящество. Впервые мы слышим о нем в 1540 году, когда он упоминается как "каменотес и каменщик" в Руане. Там он вырезал колонны, поддерживающие орган в церкви Сен-Маклу, и вырезал статуи для гробниц кардиналов и, возможно, для гробницы Брезе. Он украсил палисадник в церкви Сен-Жермен-л'Осерруа скульптурами, частично сохранившимися в Лувре и напоминающими эллинистические рельефы ритмичным изяществом линий. Характерное для Гужона качество женской грации достигло совершенства в "Нимфах", которые он создал для "Фонтана невинных" по проекту Леско (1547); Бернини считал эти фигуры самыми красивыми произведениями искусства в Париже. Мы уже отмечали "Диану и оленя" Гужона в Анете и его скульптуры в Лувре. Его языческие божества и идеализация женской формы означают для Франции триумф Ренессанса над Реформацией, классики над готикой, женщины над ее средневековыми противниками. Однако традиция описывает Гужона как гугенота. Около 1542 года в качестве наказания за посещение лютеранской проповеди он был приговорен пройти по улицам Парижа в рубашке и стать свидетелем сожжения протестантского проповедника.11 Ближе к 1562 году он уехал из Франции в Италию. Он умер в Болонье до 1568 года, в безвестности, едва ли заслуженной человеком, который привел к кульминации искусство Возрождения во Франции.
III. ПИТЕР БРЕЙГЕЛЬ: 1520-69 ГГ.
За исключением Брейгеля и гобеленов, это был период застоя в искусстве Лоуленда. Живопись колебалась между подражанием итальянцам - изысканная техника, богатый колорит, классическая мифология, обнаженные женщины и римские архитектурные фоны - и собственным стремлением к реалистичному изображению выдающихся людей и обычных вещей. Покровительство исходило не только от двора, церкви и аристократии, но все чаще от богатых купцов, которые предлагали свои крепкие формы и полные щеки для восхищения потомков и любили видеть отражение в живописи бытовых сцен и сельских пейзажей своей реальной жизни. Чувство юмора, иногда гротескного, пришло на смену возвышенному настроению итальянских мастеров. Микеланджело критиковал то, что казалось ему недостатком дискриминации и благородства во фламандском искусстве: "Во Фландрии рисуют только для того, чтобы обмануть внешний взгляд, вещи, которые радуют вас... трава полей, тени деревьев, мосты и реки .... и маленькие предметы тут и там .... без тщательного отбора и отбраковки".12 Для Микеланджело искусство было отбором значимых вещей для иллюстрации благородства, а не беспорядочным отображением действительности; его торжественная натура, заключенная в неподъемные сапоги и мизантропическую замкнутость, была невосприимчива к великолепию зеленых полей и ласке очага.
Со своей стороны, мы делаем благодарный поклон Иоахиму Патиниру, хотя бы за леонардовский пейзаж в его "Святом Иерониме"; Йоосу ван Клеве за прекрасный портрет Элеоноры Португальской; Бернарту ван Орли за его Святое семейство в Прадо, гобелены и витражи
