Неорганизованная публика - Александр Николаевич Петрин

Неорганизованная публика

АЛЕКСАНДР ПЕТРИН

Читатель и сам знает: людей, которые умеют писать остро и смешно всегда не так уж много. И знаете почему? Крайне редко сочетаются в одном человеке две способности: видеть вокруг себя недостатки и умение придать этим наблюдениям забавную форму. А кроме того, смешное требует и другого — умения придумывать нелепости, ибо хохот или улыбку вызывают именно они…

А для сатиры и нелепости должны быть умные, как сказал один умный человек. Вам кажется, что это — абсурд? И в самом деле: или нелепость, или умная мысль. Да, в сатире дело осложняется: тут нужны нелепости, которые точно работали бы на логику. Как? Вскрывали бы нарушение разумных и полезных норм человеческого общества в каждом отдельном случае.

Прошу простить за теоретическое отступление — или даже вступление. Но мне хотелось представить челябинского сатирика Александра Петрина именно с этой стороны. Почитайте его рассказы в этой книжечке, и вы убедитесь: А. Петрин умеет создать те самые «умные глупости», которые так нужны в нашем жанре, без которых и сатира не сатира, и юмор не юмор…

Фантазия нужна каждому литератору, как и каждому художнику, актеру, режиссеру, композитору. Это известно давно. Но насколько важнее фантазия для карикатуриста, который имеет право рисовать человека с птичьим носом или льва в штатском костюме, или получайник-полуревольвер… Так и наш брат, литератор-сатирик: без преувеличения, без того, что в теории литературы называется гиперболой, нам нельзя. Гипербола — любимое дитя сатиры. Только обращаться с этим дитятей надо осторожно. Не всякому дано это…

Александр Петрин отлично пользуется нашим сатирическим методом. Он умеет наблюдать действительность и из самой гущи быта выбирать темы и сюжеты своих рассказов.

Разумеется, помимо таких наблюдений требуется еще и дарование. Оно у Петрина есть. Читатель сам убедится в зоркости и остроте, с какими наш автор выбирает темы и решает сюжеты. Я принципиально не пересказываю в предисловиях, статьях и рецензиях фабулы сатирических произведений. По-моему, изложить кратко — и поневоле скучно — содержание вещи, которую читатель прочтет с удовольствием сам, означает, что я обокрал и автора и читателя. А зачем это делать? Юмор Петрина не возникает только за письменным столом, когда наш сатирик садится, чтобы «творить». Александр Николаевич и в жизни отличается этим настроем на улыбку, на осмеяние глупостей, нелепостей и проступков, без которых в жизни не обходится. И которые извечно питают сатиру.

Но есть в этой стороне литературы и жизни один важный момент: можно ведь «повторять зады», описывать то, что уже найдено и освещено другими авторами. Можно. А вот Петрин не идет по такому облегченному пути: он сообщает читателям всегда нечто новое. То, что еще не стало достоянием многих эпигонов, имя же им — легион. И за это мне Петрин особенно дорог.

Виктор Ардов

НЕПОДДАЮЩИЙСЯ

Начальник заготуправления облпотребсоюза Соловьев, прочитав письмо, сморщился и поднял телефонную трубку:

— Лихонос! Зайди-ка. Срочно!

Лихонос, длинношеий малый с обалделыми глазами и таким выражением лица, будто кто-то все время тянет его вверх за волосы, возник в кабинете бесшумно и немедленно.

— Садись, товарищ председатель профбюро! — голосом, не обещающим ничего доброго, произнес начальник.

Лихонос сел. Точнее, он не сидел, а как бы парил над стулом, почти не касаясь его, и всем своим видом показывал готовность немедленно куда-то бежать и что-то выполнять в самом ударном порядке. Начальник протянул ему письмо:

— Почитай-ка вот, По твоей части.

Лихонос начал читать, умудряясь больше глядеть на начальника, чем на маленький синий листок:

— «Отделение милиции сообщает, что гр. Лутошкин А. С., 1931 года рождения, счетовод облпотребсоюза, находясь 17 мая с. г. на стадионе, вступил в спор с неизвестным ему гражданином, в результате чего у собеседника оказался надорванным правый лацкан пиджака. На предложение мл. сержанта милиции тов. Орешкина проследовать в отделение оказал сопротивление, мотивируя это тем, что намеревается посмотреть конец игры. Ввиду того, что гр. Лутошкин А. С. спиртных напитков внутрь не принимал, а пострадавший отказался возбудить дело, объяснив, что оба являются болельщиками за разные команды, мы сочли возможным передать гр. Лутошкина А. С. на воспитание коллективу».

— Как он… вообще-то? — спросил начальник, когда Лихонос перестал читать.

Лихонос, устремив взгляд на стену, задумчиво почесал затылок.

— Да… довольно смирный. Скромный даже, можно сказать. Молчаливый такой… Насчет того, что болельщик, — это правильно сигнализировали. Но ни в чем отрицательном не замечен… Нервный, правда. Как-то внес мне предложение доставать через профбюро билеты на футбол. Я, конечно, резонно возразил: что это за культмероприятие такое — футбол? Он обозлился, даже затрясся весь, начал кричать, руками махать — за футбол. А так ничего…

— Ну, так вот ты им и займись. Осудить, конечно, нужно его поступок как довольно неприличный. Ответ милиции послать: меры, мол, приняты. Узнай, почему нервный: может, дома что не так или еще что… Если помочь нужно чем, так помогите. Понял?

— Будет сделано!

И Лихонос мгновенно исчез.

В обеденный перерыв, когда счетовод Лутошкин, щуплый, насупленный, в аккуратно отглаженном костюмчике, сидел в учрежденческом буфете за столиком и сосредоточенно вытряхивал из бутылки в стакан простоквашу, к нему подошел товаровед из соседнего отдела Иван Тимофеев и, стукнув о стол донышками двух бутылок пива, подмигнул:

— Давай, что ль? За твои подвиги!

— Какие это подвиги? — удивился Лутошкин.

— Рассказывай! Разрисовали ж тебя в «молнии». В отделе висит. Не видал еще? Ты чего там на стадионе натворил?

Лутошкин опрометью бросился в отдел. Там и на самом деле висела «Молния»: на большом листе бумаги изображен был верзила со звериной физиономией, который бьет кулаком в нос маленького человека. От носа во все стороны летят искры величиной с блюдце. Внизу — стихи:

«А. С. Лутошкин из планфинотдела

Ведет себя довольно смело:

Он посещает стадион,

Чтоб мог там хулиганить он!»

Лутошкин, изучив рисунок и стихи, быстро проследовал на место работы и, съежившись, уткнулся в бумаги. Но тут в отделе появился бодрый и энергичный председатель профбюро Лихонос. Он пожал руку Лутошкину, принес к его столу свободный стул и, усевшись, громко заявил:

— Пришел, Лутошкин, поговорить с вами начистоту! Как человек с человеком!

Сотрудники отдела перестали терзать счеты и арифмометры. Все, как по команде, повернули носы в угол, где стоял стол Лутошкина.

— Не годится так, Лутошкин! — укоризненно начал председатель профбюро. —