Карусель - Семен Теодорович Альтов

Втянув голову в плечи, Виктор засеменил к дверям.

— И состригите челку — она вам не идет, — добавила Зоя ему в спину.

Она стояла у окна, прижав лицо к холодному стеклу, пока тщедушная фигурка Виктора не истаяла в сумерках.

«Все они одинаковые, — с горечью констатировала Зоя. — Все!»

И начала готовиться ко сну.

Попутчик

За окном мелькали перелески, смеркалось.

— Не возражаете? — Сосед Козонина по купе, полный, добродушного вида мужчина, вынул из кармана трубку.

— Пожалуйста, — отозвался Козонин. Он подумывал уже, не завалиться ли ему пораньше спать, как вдруг попутчик (представившийся Павлом Егоровичем Британцевым) произнес:

— А знаете ли вы, какая история связана с этой трубкой?

— Какая же — расскажите, пожалуйста, — с готовностью отозвался Козонин, предвкушая интересное.

— Ну что же. — Британцев чиркнул спичкой, не спеша раскурил трубку. — Слушайте… Был я проездом в одном городе. Дела свои все уже сделал, знакомых никого — дай, думаю, просто пройдусь на прощание по улицам. И вот гуляю, смотрю по сторонам. И вдруг вижу — маленький такой магазинчик. Вхожу. За прилавкам — миловидная блондинка, а на прилавке под стеклом — трубки, и к каждой ценник приложен. Купить, что ли, думаю? Стою, не спеша выбираю. Блондинка молчит — улыбается. Выбрал, подхожу к кассе с деньгами — там женщина постарше сидела, брюнетка. Плачу, получаю чек, передаю его блондинке. «Завернуть?» — спрашивает она. «Заверните», — говорю. Она заворачивает трубку в бумагу и подает мне. «Спасибо!» — говорю я ей и выхожу из магазина… И вот — трубка перед вами. Та самая.

Британцев слегка откинулся назад и пытливо смотрел на Козонина.

Козонин заерзал на месте. «Невнимательно слушал, черт», — подумал он и бодрым голосом сказал:

— Очень интересно. Да…

Британцев довольно заулыбался.

— Так и быть. Расскажу вам, пожалуй, еще одну историю.

Он чуть прикрыл глаза, видимо собираясь с мыслями.

— Сижу я однажды дома, смотрю телевизор, и вдруг — звонок. «Ну, думаю, надо открывать». На пороге незнакомый мужчина, в пальто, без шапки. «Вы — Британцев?» — спрашивает. «Я», — отвечаю. Тут он мне и говорит: «Вам — телеграмма, распишитесь». А я без очков не могу — расплывается все в глазах. Ну, пошел я за очками, а он в коридоре стоит, ждет. Надел я очки, расписался у него в книжке. Он мне телеграмму отдал и ушел… Ну как?

И Британцев снова пытливо оглядел Козонина.

— Ну, а в телеграмме-то что? — не выдержал Козонин.

— Какая разница? — ласково улыбнулся Британцев. — Я уже и не помню. Ну, поздравление с праздником или там сообщение о приезде тетки…

— Да, да, — поспешно заговорил Козонин, — история очень даже…

Он схватил полотенце, зубную щетку и быстро вышел из купе.

Он долго стоял в коридоре, слушал стук колес, смотрел на мелькающие за окнами огни, пока окончательно не успокоился.

Британцев сидел в той же позе, с тем же чуть мечтательным выражением лица. Козонин мгновенно нырнул под одеяло и накрылся им с головой.

Голос Британцева нашел его и там.

— Пока вы еще не спите… Вам это будет любопытно… Расскажу, как я побрился недавно в парикмахерской…

Козонин дернулся и затих.

— Иду я, значит, мимо небольшой такой парикмахерской, смотрю — народу никого. Ну и решил побриться. Захожу — и сразу к мастеру. Пожилой уже мужчина, весь седой. «Стричься будем?» — спрашивает. «Нет, — отвечаю, — только бриться». Развел он пену и меня по щекам мажет. Намазал и за бритву берется. Аккуратно бритвочкой помахал и снова — мылом, и опять — бритвой. Компресс сделал освежающий, одеколончиком побрызгал — все как полагается. «Готово, — говорит, — платите в кассу». Ну я, конечно, заплатил, вышел на улицу и дальше пошел… А как я ботинки ремонтировал!

Козонин вскрикнул и в чем был выскочил в коридор.

Он вернулся, когда Британцев уже спокойно спал.

Утром Козонин проснулся от громких шагов. Британцев с чемоданом шел к выходу.

— Павел Егорович! — окликнул его Козонин. — А вы кем работаете?

— Я — писатель! — гордо произнес Британцев и уже из коридора добавил: — Мне есть о чем рассказать людям…

Сходство

Пеструшанский не знал точно, сделал он открытие или нет.

Тем не менее вывод, к которому он пришел на практике и которым руководствовался в жизни, подтверждался от раза к разу и очень помогал Пеструшанскому общаться с самыми разными людьми, неизменно завоевывая при этом их расположение.

А вывод меж тем был прост до чрезвычайности.

Люди, похожие внешне, похожи и внутренне. У них часто тот же характер и даже сходные привычки и увлечения. Пеструшанский не знал, что от чего зависит — характер от внешности (женщины?) или внешность от характера (мужчины?), но это было не так уж и важно. И еще он установил, что количество человеческих типов не очень велико: на миллионы и миллионы людей — всего какая-то сотня.

На улице Пеструшанский внимательно оглядывал прохожих.

Вот навстречу ему не спеша движется толстячок в зеленом вельветовом костюме. Зрительная память услужливо выдает тип: глуповат, труслив, заядлый преферансист — один к одному сосед Пеструшанского по лестничной площадке Евстлухин.

А этот — высокий, черный, с длинными усами — вылитый Мамедов. Должен, по всей вероятности, быть вспыльчивым, увлекаться футболом, антиквариатом и дорогим коньяком.

Пожилая усталая женщина с кошелкой похожа на бывшую тещу Устинью Варламовну — значит, умна, здорова, но умело скрывает и то, и другое. Ведет двойную жизнь. Втайне от близких играет в «Спортлото».

Что самое удивительное, Пеструшанский ошибался редко. Он мог подойти к здоровенному угрюмому детине у пивного ларька (очень похожему на знакомого филателиста, милейшего человека) и с ходу завести разговор о редких марках, и детина, улыбаясь во весь рот, тут же хватал Пеструшанского за пуговицу и взахлеб рассказывал о своей уникальной коллекции.

Пеструшанский находил общий язык с продавцами, мог после трехминутного разговора устроиться в гостинице и даже починил как-то свой автомобиль на станции техобслуживания, не имея там знакомых.

С новым начальником отдела, чем-то смахивающим на Мичурина, Пеструшанский нашел общий язык уже на второй день. Он просто принес в лабораторию несколько саженцев яблони-дичка и спросил у начальника, как следует их правильно привить на дачном участке. Через месяц Пеструшанского перевели в ведущие инженеры.

А как везло ему с женщинами! Никто так и не понял, как Пеструшанскому удалось завоевать Ольгу. Пеструшанский увидел ее в театре — красивую, гордую, неприступную. Ольга была несомненно похожа на его бабушку в молодости. Бабушка Пеструшанского была человеком прямым. «Не юли, — говорила она маленькому Пеструшанскому, когда тот пытался что-нибудь у нее выпросить, — говори сразу, чего хочешь. Я люблю людей откровенных и иду им навстречу!»

Пеструшанский подошел к Ольге и