Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар

Личный состав занялся выполнением поставленных задач, Банников тоже собрался идти вслед за вторым отделением, когда к нему подбежал Кондратьев.

— Товарищ прапорщик, чуть не забыл: Вас тут эта, врач спрашивала.

— Что? Кто? Любовь Алексеевна? — он почувствовал, как радостно забилось сердце.

— Ну да, она. Жив, ранен — интересовалась.

— И что?

— Живой, сказали.

— А где она?

— Здесь где-то, — едва подавив хитрую улыбку, нарочито небрежно отозвался боец. А Банников вдруг сообразив, что практически раскрылся в своих чувствах, попытался сгладить момент, переведя смысл разговора в другое русло:

— Хороший врач. От наших ребят уходить не хотела. Говорят, с трудом уговорили. Меня тоже заштопала.

— Ну-да, ну-да, — несколько раз подряд качнул головой Бурденко и с хитрой улыбкой на лице утек в утреннюю полутьму.

«Где она?» — Вадим подумал, что непременно должен с ней увидеться, но будет ли это прилично, не скомпрометирует ли он ее в глазах персонала посольства? Так и не определившись, Банников нерешительно шагнул в направлении, откуда доносились приглушенные голоса собиравшихся в путь гражданских. Сделав пару шагов, остановился, повернул обратно, вновь остановился и замер, вслушиваясь: отчетливо расслышал быстрые шаги. Он подумал, что мог бы отличить эти шаги от тысячи других и поспешил навстречу.

— Вадим?! — тихо, но радостно воскликнула Любовь Алексеевна.

— Да, это я, — с не меньшей радостью отозвался он.

— Я так боялась, — призналась она.

— Я тоже, — едва слышно произнес он.

Они стояли в полуметре друг от друга, желая, но не решаясь сделать последний, такой короткий и такой гигантский шаг. Ему хотелось прижать ее к груди, приласкать, но не позволяло стремительно ускользающее время. Ему казалось, что стоит сжать ее в своих объятьях, и у него никогда не хватит воли раскрыть их.

— Ты с нами? — с надеждой спросила она.

— Да, теперь мы рядом.

— Рядом…

Послышались шаги, показалась худая фигура старшего советника:

— Любовь Алексеевна, — разнесся над рекой его хриплый голос, — Альберт Моисеевич беспокоится. Просил найти вас и передать: необходимо собираться в дорогу.

— Иду, я иду, — со вздохом отозвалась она, с сожалением делая шаг назад.

— Вода на… — он сделал незаметную паузу, не решившись при посторонних назвать ее на ты, — на вас и Вениамина будет у командира группы.

— Спасибо, — поблагодарила она, незаметно от советника посылая Банникову воздушный поцелуй.

Глава 15

В горы уходили семеро гражданских: посол, его жена, сын, заместитель посла, военный атташе, начальник охраны и один из шифровальщиков. Второй погиб уже перед самым отходом, попав под случайную рикошетную пулю. Отказался идти, сославшись на больные артритом ноги, шестидесятидвухлетний старший советник:

— Где уж мне по горам лазить, — только отмахнулся он от настойчивых требований посла продолжать путь вместе со всеми. — Я лучше на плоту. Все не пешком топать.

— От порогов все равно придется идти своим ходом, — пытался вразумить его посол, но советник остался непреклонен:

— С носилками сильно не побежишь, — аргументированно отмел он этот довод. — Пошустрю как-нибудь.

— Тогда я снимаю с себя всю ответственность за вашу безопасность! — заявил посол и удалился.

Гражданских сопровождали одиннадцать спецназовцев: командир группы, его заместитель, два командира отделения, четыре автоматчика, пулеметчик, снайпер и радист.

Пока первая группа грузилась на плоты, вторая натягивала через реку веревку и крепила на ней импровизированную страховку. Банников, позволивший себе не принимать в этом никакого участия, расслабленно сидел на брошенном поверх камней рюкзаке и бездумно пялился в постепенно бледнеющий небесный купол.

— Товарищ прапорщик, — его почти безмятежное созерцание нарушил появившийся из сумрака рядовой Бурденко.

— Да, Вань, — сонно отозвался Банников.

— Я тут случайно слышал, — пауза, во время которой Бурденко быстро огляделся по сторонам, — посол с нашим, этим, как его?

— Глазуновым? Куратором? — не зная почему, Вадим насторожился. — Что?

— Они спорили.

— Ваня, давай покороче, времени в обрез, — поторопил Банников, и боец быстро начал пересказывать суть услышанного, а проще говоря, подслушанного, разговора.

— Глазунов требовал у посла какой-то пакет, нет, папку, а посол возражал. Я говорит, несу за него прямую ответственность и мне решать, как с ним поступать. А куратор, как зашипит на него: у меня, мол, приказ забрать документы, мол, я заберу их и в сопровождении трех-четырех наиболее опытных и крепких спецназовцев доставлю по назначению. А посол ни в какую. Все твердил: я должен вывести своих подчиненных и спасти семью. Тогда этот — координатор — начал махать руками и шуметь, тихо, правда, что ты, Альберт, он посла все время Альбертом называл, ставишь интересы семьи превыше интересов Родины. А посол тоже не дурак ему: Что есть Родина без семьи? Они еще долго спорили, препираясь из-за этих бумаг, но все по кругу. Пока я сидел, они все так и спорили.

— Понятно, — выдохнул Банников. Хотя он не совсем понял, о чем именно шла речь в этом странном разговоре, но из него отчетливо вытекало: смысл спецоперации заключался вовсе не в спасении персонала посольства, а в доставке на Родину какой-то папки с документами, сейчас находившейся у господина посла. Во всяком случае, на это определенно указывало желание Глазунова, заполучив документы, смыться, бросив всех остальных на произвол судьбы. «Вот жаба»! — мелькнула первая оценочная мысль, вторая была несколько мягче: «У него приказ, он его выполняет».

— Так что вы думаете, товарищ прапорщик?

— Я? Да, странный какой-то разговор, сразу и не разберешься. Ты вот что скажи, кто-нибудь еще его слышал?

— Вряд ли. Я по-большому — далеко отходил.

— Понятно, тогда и ты не рассказывай никому. Меньше знаешь, крепче спишь. Хорошо?

— Хорошо, — не задумываясь, пообещал Бурденко.

— Что ж, бывай, — прапорщик, встав, хлопнул бойца по плечу, хотел сказать что-то еще, но тут до них донесся приглушенный голос ротного:

— Кого еще нет? Найти. Минута, отчаливаем.

— Все, я побежал, — заявил Бурденко, но остался стоять на месте.

— Вы поосторожнее, особенно днем, — напутствовал его Банников. — У противника авиация, тепловизоры. Потщательнее прячьтесь.

— Прорвемся, товарищ прапорщик! — уверенно заявил боец. — Главное, чтобы ротный ничего не отчебучил.

— Не должен, он после контузии слегка присмирел. Лишний раз рисковать не станет. Но поглядывай. Осторожнее «на поворотах», не гоните.

— Мы шестов с запасом приготовили. Глубина небольшая, будем стараться притормаживать, особо разгоняться ни к чему.

— Верно. Что ж, будь. Ни пуха!

— К черту! — отозвался Бурденко, и только галька зашуршала под подошвами его берцев. Шум удаляющихся шагов быстро поглотили журчание струй и плеск волн, бьющихся о поднимающиеся со дна камни.

Река в этом месте была довольно быстрой, но не