Отверженный 追放者 Часть V - Александр Орлов

Первым мне навстречу поднялся крупный мужчина с пивным животом, на нем были грязные шорты и рваная майка-алкоголичка.

— Смотри, Кабуки… — прохрипел он, обращаясь к тощему дружку в балахоне. — Новенький. Чистенький какой. И ещё с подарками…

— Ага, ага, — закивал тот, облизывая сухие губы, и подталкивая остальных. — Ребята, у нас гость, вставайте, вставайте!

Тощий вскочил с пластиковой коробки, на которой до этого восседал, схватил толстую арматуру и бросился ко мне с явно недобрыми намерениями.

Я перешел на бег, быстро сближаясь, движения были расслабленными, размеренными, легкими.

— Мочи его!!! — завопил лидер, размахивая пожарным топориком.

Тощий уже был на расстоянии удара, я мог перерезать ему горло быстрым выпадом, но вместо этого бросился на летящую руку с арматурой, легко взял её в захват и вывернул локтем вверх. Все, этот мой.

Я развернул его спиной к себе, потянул за кисть и нажал на плечо, заставляя суставы хрустеть, а кисть разжаться, выпуская оружие. Потом обвил предплечьем горло и поставил его лицом к дружкам. Они остановились, не понимая что происходит.

— Яцу, отпусти его! Хуже будет! — заорал один из них, потрепанный паренек с синяками под глазами.

Свободной рукой я достал танто и щелчком выпустил лезвие.

— Что ты творишь⁈ Чего он хочет, а⁈ — занервничал главарь.

Под маской я улыбался, и немного жаль, что они не видели, иначе уже бежали бы со всех ног. Перехватив нож обратным хватом, я начал наносить короткие удары жертве в грудь и живот, крепко удерживая стальной хваткой, не позволяя вырваться.

— Что за херня?!!!

— Симмата!

— Он псих какой-то?!!!

Тощий извивался и кричал от боли, пока танто бил его ещё и ещё, ещё и ещё, пока под ноги не потекли горячие ручьи, а лица его товарищей не вытянулись, будто резиновые маски. Финальным взмахом я пырнул его в сердце, грубо прервав последний крик, а потом схватил за волосы и легким нажатием заставил труп поклониться ошеломленным зрителям. Разжал пальцы, позволяя телу рухнуть лицом на площадку, но не дожидался его падения, и выстрелил вперед, закрепить результат.

Они не умели драться. Даже базовых навыков защиты не было. Неуклюжие увальни с опытом пьяных потасовок. Да ещё и оробевшие от страха.

Парень в балахоне так испугался, что закрылся руками, поэтому я на ходу вспорол ему живот, ногой оттолкнул главаря, не позволяя ударить топором, и переключился на четвертого бродяжку. Он был самым молодым в компании, и держал перед собой ржавую трубу. Я легко выбил её из дрожащих рук, перехватил за край и с размаха ударил ей ему в голову, отправив задохлика в нокаут.

Балахон корчился в пыли, зажимая рану на животе и харкая кровью, раскрутив трубу, я закончил его страдания точным ударом в висок, под крики ошарашенного главаря. Труба застряла острым концом у балахона в черепе, и я бросил её, направившись к толстячку.

— Нет, нет, нет, нет, нет, — все повторял он, отступая и глядя на меня сумасшедшими глазами.

Я спокойно шел к нему, не проронив ни слова, и когда оказался слишком близко, струна лопнула. От безвыходности он кинулся на меня, занося топор. Я опередил его выпадом, пронзив руку в предплечье. Игнорируя его вой, (как же он орет, мог быть оперным певцом…) левой рукой я забрал его оружие, взял замах побольше и рубанул топором по шее. Он попытался пригнуться, и лезвие вошло в темечко, рядом с ухом.

(И… он все ещё орет. Может, заткнешь его наконец, я не могу это слышать!)

Зараза, топор такой тупой, что только изуродовал этого дегенерата, хотя должен был скальп с него срезать.

— Погоди, погоди, — кряхтел я, вытаскивая лезвие у него из головы, пока он стоял на коленях и истерично нащупывал разрубленное лицо.

С хрустом я вернул топорик на исходную позицию и со второго раза завершил дело, рубанув в этот раз по шее.

Крик резко прервался, и толстяк повис на древке, как резиновая кукла. Я позволил мертвецу завалиться на землю, вытащил из его руки свой нож и направился к выжившему.

Крепко заснул. Он может мне ещё пригодиться. Я снял ботинок с ноги Балахона, вытащил из обуви шнурки и связал выжившему руки и ноги за спиной.

Так, и что они тут готовили? По запаху все не так плохо, — похоже на консервы из говядины, вон даже лапша плавает.

— Фу, а я надеялась, что они людоеды, — разочарованно протянула Муза.

— Похоже, что все не так плохо, как мы представляли, — ответил я.

Я потыкал палкой в бульон, проверяя консистенцию, потом разорвал пакет, что стоял рядом с местом главаря. Бутилированная вода, сигареты, банка пива, пару упаковок с раменом… Да это и правда райский уголок.

Они, похоже, здесь жили. Вон баулы какие-то с тряпьем, дырявое одеяло, ржавый чайник…

Водой из бутылки я смыл кровь с топора, нашел кусок кирпича поровнее и уселся на треснувший пластиковый стул, после чего принялся за заточку. Заострить такое оружие можно и голой задницей, если постараться, тут даже навыки не требуются, а у меня они были.

Пленный закашлялся, проснулся. Затравленно принялся озираться, увидел трупы дружков, разбросанные вокруг костра, завопил в ужасе. Заметил меня, заткнулся и вытаращился как на инопланетянина.

Я провел по лезвию камнем ещё пару раз, потом отложил оружие, достал сигареты и прикурил.

— Итак… — спокойно выдохнул я сигаретный дым. — Кто ты такой?

— Комико Нанда, — ответил он будто заговоренный.

— Расскажи мне, Комико-чан, что здесь, нахрен, творится?

— Я… я….

Он открыл рот, но тут зашипела рация в рюкзаке. Я жестом приказал Комико заткнуться, достал передатчик и щелкнул боковой кнопкой.

— Икари, мальчик мой… — услышал я знакомый голос за ворохом помех. — Как я рад тебя видеть у себя дома.

— А чего сам меня не встретил, Каин?

— О, сумимасен, яцу, был занят, у нас тут, знаешь ли, званый прием.

— Я как раз намереваюсь узнать подробности вашей тусовки.

— А, так я сам тебе расскажу, без проблем. Не надо пытать того бедолагу. Он все равно ни хрена не знает. Убей его, и я все расскажу.

Итак, этот ублюдок меня видит.