Миссия спасения - Анатолий Михайлович Гончар

Троих солдат Банников положил тремя же выстрелами, они даже не успели ничего понять. За это время Руслан срезал одного. Четвертого врага достать оказалось труднее, он вовремя заметил навалившуюся сзади смерть и сумел укрыться в неровности почвы. Еще двое оставшихся в живых солдат поступили точно так же. Теперь из того места, где находился Банников, их было не достать. «Эх, была не была» — решил он и крикнув:

— Руслан, прикрой! — вскочил на ноги и бросился к позициям противника. В считанные секунды все было кончено. Упав за дерево и уткнувшись в землю, Вадим перевел дух и, набрав в легкие побольше воздуха, гаркнул:

— Не стрелять! Свои!

Выстрелы начали затихать — его услышали.

— Петрович?! — сквозь звон в ушах долетел до уткнувшегося в корни Банникова легко угадываемый голос старшего лейтенанта.

— Он самый, — откликнулся Вадим и понял, что окончательно сорвал и без того хрипевший голос.

— Здесь мы, не стреляйте, — поддержал его Степанчук. — Мы выходим.

Получив доклад о неожиданно появившихся больших потерях, полковник Майкл Харрис горько пожалел о не произведенном ранее докладе. Теперь вместо победной реляции предстояло отчитываться за две последовавших одна за другой неудачи. А тут еще проблема с боеприпасами — два из четырех имевшихся у него в распоряжении боевых вертолетов боекомплект израсходовали подчистую, а транспорт, должный доставить на аэродром бомбы и ракеты, поломавшись, застрял где-то на половине пути. Но поразмышляв, Харрис пришел к выводу, что и двух вертолетов на горстку спасающихся бегством русских будет более чем предостаточно.

Чета Киселевых, присев за деревом, ворковала подле своего сына. Рядом с истекающим кровью военным атташе суетились разведчики. Но одного взгляда на его простреленную голову подошедшему к ним Банникову хватило, чтобы понять — тот нежилец.

«Может, оно и к лучшему?» — мелькнула подленькая, но вполне естественная и даже в какой-то степени справедливая мысль — по меньшей мере, по отношению к остальным. Если бы не физическая беспомощность умиравшего, они, наверное, давно находились бы на подходе к границе, а не вели бой в центре эвкалиптовой рощи. Хотя кто знает…

— Надо уходить, — шепнул Банников самостоятельно бинтовавшему окровавленную левую кисть Кошелеву. — Срочно.

— А что с этим? — старший лейтенант показал на дергающегося в конвульсиях дипломата.

— На носилки. Куда деваться? — пожал плечами Вадим и вновь подумал нехорошее: «Пусть бы он лучше сразу скопытился». Ругнувшись на самого себя за такие мысли, Вадим пробежал пальцами по разгрузке, проверяя наличие боеприпасов. Оставалось негусто.

В этот момент его увидел вырывающийся из-под опеки родителей Вениамин.

— Дядь Вадим, — закричал он, — я ведь по ним попал? Я попал? Я молодец, да? Я молодец?

— Молодец, — подтвердил Банников, только сейчас осознав, что это именно Веня спас их всех от более чем вероятной гибели. — Вот выберемся, и я стану хлопотать о представлении тебя к ордену, — сказал Вадим, со всей очевидностью осознавая, что это не шутка, что именно так и будет — если выберутся. — А у тебя патроны остались?

— А то, — совсем по-взрослому отозвался Венька, — показывая Банникову свой стоявший на предохранителе автомат.

— А у остальных? — он обратился к отцу мальчика, тот отрицательно покачал головой. Любовь Алексеевна простодушно развела руками:

— Все кончились.

— Давайте сюда стволы. Вень, и ты тоже.

Мальчик насупился, но протестовать не стал.

Вадим принял оружие, стволы четы Киселевых сразу прислонил к дереву, от автомата мальчика вначале отстегнул магазин — все верно, патроны в нем еще были. Передернул затвор, аккуратно стряхнув находившийся в патроннике патрон в подставленную ладонь. Затем тоже прислонил автомат стволом к дереву. Трижды резко ударил ногой. Нагнувшись, подхватил все три автомата и без всякого сожаления забросил за ближайший куст. Окликнул Степанчука:

— Руслан, забери оставшиеся стволы. Сделай то же самое.

Боец кивнул.

Банников повернулся к спецназовцам, суетившимся подле тяжелораненого.

— Готовы? Выдвигаемся. — И посмотрев на Кошелева: — Остальные догонят.

Роща заканчивалась, начинался открытый участок с многочисленными, но небольшими выступающими над поверхностью скалами, с оставшимися от разрушенных временем горных пиков огромными валунами и с изредка поднимающимися средь них, растущими, казалось бы, из сплошного камня, деревьями.

— Ускориться! — оглядываясь назад, Вадим требовал почти невозможного, но колонна начала продвигаться быстрее. Все тяжело дышали, и все чаще и чаще производили смену на носилках.

Мелькнувшую за камнями фигуру Вадим увидел первым. Предостерегающе вскинув руку, упал на колени, пригнувшись, метнулся вправо и в метрах четырехстах тоже заметил такие же копошащиеся фигуры. Крутанулся на месте — вдалеке слева почудился отблеск оптики.

— Ложись! — крикнул Вадим, уходя под прикрытие большого серого камня. Цокнула о камень и противно взвизгнула уходящая на рикошет пуля. Спереди ударила пулеметная очередь.

— Рассредоточиться! Занять круговую оборону! — укрывшись за камнем, Банников начал отдавать приказания, не дожидаясь появления командира. — Не высовываться! Логинов! Гражданские на тебе! Найти укрытие! Всем включить рации! — теперь, когда их взяли в клещи, сохранять режим радиомолчания не имело смысла.

На опушке леса мелькнули фигурки в шлемах — кольцо замкнулось.

— Иван, — Вадим окликнул Кирилина, — сможешь достать, бей. Но не подставляйся. Понял?

— Да, тарищ… прапщик, — отозвался снайпер и пополз под тень стоявшего под наклоном камня. Через двадцать секунд его винтовка грохнула выстрелом. Снайперы противника не остались в долгу, по камням громко защелкало.

— Роман Георгиевич, вы меня слышите? — в микрофоне радиостанции раздался голос Кошелева.

— Да, командир, на приеме, — отозвался начальник охраны.

— Просьба: с Евгением Иннокентиевичем займите позицию слева, а то у нас людей не хватает. Хорошо?!

— Добро, — безропотно согласился Казимиров. Банников краем глаза увидел две метнувшиеся влево фигуры.

Противник завершил окружение, но атаковать не спешил. Причина такого промедления стала ясна через пять минут — послышался рокот двигателей — два боевых вертолета заходили на цель со стороны солнца. Сорвались и понеслись вниз НАРы (неуправляемая авиационная ракета), затрыкала тридцатимиллиметровая пушка. Скалы вспухли огненно-дымными разрывами. Все живое вжалось в камень и затаилось. Кто-то, находившийся совсем близко от Банникова, застонал. Вадим приподнялся, бросил взгляд в направлении звука — между двух камней сидел, закрыв лицо руками, рядовой Кондратьев. Между растопыренных пальцев у него текла кровь.

— Валентин! — Вадим в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние и выхватил из аптечки ИПП[1]. — Руки, убери руки! — резким тоном приказал он бойцу, и тот немедленно послушался.

Лицо рядового Кондратьева оказалось залито кровью, лоб был рассечен, из-под лохмотьев кожи торчал край ушедшего под кость осколка, на месте правого глаза находилось кровавое месиво.